— Мне позарез нужны компьютер и монитор, — сказал Илья. — Можно подешевле и деньгами. У матери не хватает.

Отец полез в портмоне, достал тысячу баксов и бросил на стол:

— Этого хватит?

Илья ухмыльнулся и сунул "зеленые" в карман:

— Благодарю. Больше ты меня здесь не увидишь!

Свое слово он сдержал.

Они не расставались почти целый месяц, который Павел провел тем летом в Анапе. Домой Инга заявлялась поздно — бледная, растрепанная, с блуждающими глазами…

— Что с тобой? — искренне удивлялась ни о чем не догадывающаяся мать. — Где ты была весь день?

— На пляже… С Павлом… — лепетала Инга.

— Странно… Ничего не понимаю… — вновь недоумевала наивная мать. — Все, как обычно, а ты какая-то непривычная. Ты не больна? Вообще, мне кажется, тебе ни к чему столько греться на солнце. Тем более после твоей недавней операции.

— Я не греюсь… — бормотала Инга. — Мы сидим в тени…

Знала бы мать, что они целый день делали и чем занимались, она бы не просто ужаснулась. Инга с трудом представляла, что случилось бы с ее родителями, узнай они о ее грехопадении, а главное — о внезапно проснувшемся в ней темпераменте и безумном интересе к своему прегрешению.

Кажется, этого не ожидал даже ушлый расчетливый Павел.

Он отлично понимал, что Инга потянулась доселе девственным сердцем и телом, своей прежде пустовавшей душой вовсе не к нему, Павлу, а к пороку, к физическому насыщению и наслаждению. Именно потому, что сначала потянулось тело, а не душа. Инга постепенно покорялась власти грубоватых ласк и потихоньку привязалась к Паше, как привязываются юные женщины, полюбившие впервые, и уверенные, что навсегда. Она боялась потерять его и приглядывалась к нему, мало зная о его жизни, несмотря на болтовню. Замирая от любопытства, выпытывала у него скользкие подробности отношений с женщинами и приходила в ужас. Поскольку откровенный и развязный Павел ни от кого ничего не скрывал.

— Ты поступила правильно, — заявил он ей через два дня после их первого совместного заплыва в Турцию. Словно инициатива исходила от нее, а не от него. — Только дуры и мещанки довольствуются своей серой, однообразной жизнью, соблюдая никому не нужную добродетель. А потом девками выходят замуж за обалдуев, ни фига не соображающих в сексе, не знающих, за что жену потрогать и где поласкать или пощипать, чтобы доставить ей удовольствие. Эти курицы-несушки так и не изведают любви до конца: ни ее утонченности, ни ее животной грубости, ни ее заразительной похоти и вожделения. Такие бабы-наседки не ведают ничего, кроме своих детей и поваренной книги. — Он внимательно осмотрел Ингу. — Готовься, чаровница, в следующий раз попробуем все сделать в рот. Придется тебе учиться новому спортивному упражнению. Ничего, это несложно, не пугайся, зато скоро все будешь уметь, как настоящая гетера. Просто распахнешь мне губки пошире, вот и все. Даже ножками двигать не надо. Лежи себе с открытым ртом… Легко и примитивно.

— Как это? — в замешательстве и ужасе прошептала Инга.

Павел со смехом прижал ее к земле:

— Сейчас покажу. Мне один однокурсник рассказывал про какую-то девку, которая к нему упорно приставала. Говорил, что она очень странная. И ей якобы почему-то неприемлема нормальная половая жизнь. При этом парень переходил на шепот с легким содроганием. Она хотела от него совершенно нечеловеческих, чудовищных извращений. По его тону складывалось впечатление, что это нечто ужасное, и ему даже стыдно сказать, чего именно хотела деваха. Он меня жутко заинтриговал. Я раздумывал и терялся в догадках, чего же она хотела? Чтобы ее подвешивали к потолку вниз головой? Чтобы пороли кнутом? Или чтобы на нее испражнялись? Наконец, ничего не выдумав, я осторожно, аккуратно и вежливо спросил другого парня, который раньше спал с этой девицей, что в ней необычного. Он пожал плечами. Задумался. И потом спокойно вспомнил: "А-а! Она предпочитает в рот". Я изумился: "И все?" "Ну да! А что особенного?" Действительно, ничего. Дома, вспоминая глупого однокурсника, я чуть не лопнул со смеху. Бывают ведь безграмотные идиоты!

Инга смотрела испуганно, но внимала каждому слову и делала абсолютно все, что он приказывал. Постигала жизнь во всех новых проявлениях.

Во второй раз, когда они бросились в воду на виду у всего пляжа, Инга просто плохо соображала, что делает. А Павел только усмехался, утаскивая ее все дальше и дальше в море. Когда они отплыли довольно далеко, берег стал нереальным, призрачным, а фигурки загорающих слились в одну большую пеструю массу, Павел вновь, как вчера, поднырнул под нее.

— Раздевайся! — глухо приказал он. — Могу подсобить… И крепко держи свои тряпки в руке. Если расслабишься и упустишь — вини в этом лишь себя! Так что сильно в воде не фонтанируй! Настоящие страсти оставь для твердой почвы. — Он фыркнул. — Иначе придется идти по пляжу голышом. Боюсь, этого нудизма здесь никто не поймет. Да и мужики, глядя на твои формы, перевозбудятся все, как один. Потом тебе придется спасаться от них бегством. Или давать всем подряд. Ты что предпочитаешь, прелестница?

Инга не отвечала на его пустую болтовню, осторожно стаскивая купальник и зажимая его в руке, как велел Паша. Он ласково помогал ей.

— Вот и умница! Хорошая девочка! — замурлыкал он с необычной нежностью. — А я ведь поначалу думал, что ты совсем закоснела в своем запоздалом девичестве! Какое приятное разочарование! Не ожидал! В тебе дремали огромные потенциальные возможности.

Он прижал ее к себе. И все повторилось… Только без вчерашней боли и страха. Инга с трудом удерживала в ослабевших пальцах купальник, помня о жестком предупреждении Павла. И все бы обошлось, прошло бы на отлично, если бы не какой-то смелый пловец, бойко заплывший в даль и с любопытством наблюдавший за характерными движениями юной пары в воде. Заинтригованный парень нахально подплыл совсем близко, с интересом глянул на два тесно сплетенных, прижавшихся друг к другу обнаженных тела и захохотал:

— Вот молодцы! До чего изобретательно в любви наше подрастающее поколение! Завидная фантазия! И какое нетерпение! До ночи дотерпеть невозможно!

Инга ужаснулась, ахнула от стыда и неожиданности и разжала пальцы. И второй купальник, медленно дрейфуя, отправился на морское дно следом за первым.

— Мамочка!.. — прошептала она в панике. — Что же мне теперь делать?

Незнакомый парень и Павел дружно заржали в два голоса.

— Мамочки здесь нет! Поэтому придется плавать, пока не стемнеет! Или пока не кончится бензин! — весело порекомендовал бесстрашный и любознательный пловец и осмотрел Ингу пытливым жадным взглядом. Взгляд этот ей одновременно и понравился, и нет. — Твой хахаль может пока отдохнуть и позагорать на бережку, а я готов поплавать с тобой вместе… Не возражаешь?

Инга испугалась по-настоящему, но на выручку пришел оскорбленный Павел. Он лег на воду рядом с Ингой, безуспешно пытающейся за ним спрятаться, и холодно осведомился: