— Оставь его! — преодолевая ужас и холод, кричала Керда, громко требуя свободы для Гидара. — Неужто с куклами до сих пор не наигралась? Ищи того, кто тебя, такую красу ледяную, полюбит, а моего парня оставь, где взяла! Не твой он!

— Не мой? — усмехнулась Снежная Владычица. — Что ж, коль отогреть сможешь, забирай назад, а коль нет, не взыщи, со мной в чертоги ледяные отправится.

Команда блюстителей переглянулась, принимая новое решение. И без лишних слов, точно подгадав к тому мигу, как отчаянная Керда начала трясти и целовать в щеки своего не в меру болтливого бахвала-избранника, Стефаль надломил еще один знак Игиды. Не ХОТР — символ обычного тепла, уже использованный Яной, а ХАРТО — знак тепла жизни. Ледяная корка потрескалась и опала, в безразличных глазах Гидара появились жизнь и, что уж тут скрывать, ужас. Может, он ничего и не чувствовал секунду назад, а только память о собственном снежном пленении у парня сохранилась. Пытаться бежать от Снежной Владычицы юноша не стал, напротив, решительно задвинул сердечную подругу себе за спину и патетически выдал:

— Смилуйся, Владычица. Меня карай, если словом нечаянным тебя уязвил, а Керду не тронь.

— Надо ж, и впрямь оковы сняла, растопила жаром сердечным, — удивленно вынесла вердикт Снежная Владычица, скептически осмотрев парня, отогретого не столько девичьей бескорыстной любовью избранницы, начисто лишенной какой бы то ни было магической силы, сколько знаком Игиды. — Что ж, твой он. Забирай. Я слова своего не нарушу.

Ожившее воплощение Зимы разочарованно повело рукой, будто передавало добычу более удачливой сопернице.

— Спасибо, — всхлипнула Керда. — Спасибо, что отступилась. Люблю я его, и другого не надобно! Тебя-то, красу такую небесную, любой полюбит.

— До сих пор не сыскалось ни единого, — покачала головой надменная красавица, и столько было в наклоне ее головы и голосе вполне женской горечи, что Янка мгновенно пожалела одинокую ледяную колдунью, которой могущество не принесло счастья.

— Как же не единого? Да вон хоть Мницек-художник — что ни день, то новый портрет твой рисует, не живет, а грезит тобой! — выпалила девушка, высовываясь из-за плеча Гидара.

— Точно, — поддакнул тот, мотнув головой в сторону дома напротив, у стены которого стояли Янка с Лисом. — Совсем разума лишился. Весь дом уж картинами завесил. Раньше-то хоть на каток иль по лавкам с нами выбирался, а сейчас, как родителей схоронил, лишь рисует.

Пока парень с девушкой горячо убеждали Властительницу Снегов, что и на ее улице перевернется грузовик с пряниками, Янке прямо в правый глаз угодил солнечный лучик. Чтобы не ослепнуть, она резко отвернулась. И замерла, уловив характерный желтый блик в узкой полоске между ставен, закрывавших окно дома Мницека. Гадать, показалось или нет, Донская не стала, выпростала из-под шубейки верную рогатку, подвинулась ближе к окну и поддела рукоятью деревянный крючок, неплотно сцепляющий ставни.

— Драные демоны, не заметил! Вот ведь, балбесы мы, знак для поиска в дело не пустили! — азартно выпалил заглянувший в дом вслед за Янкой дракончик. Теперь-то желтый ореол субъекта пророчества стал виден всем блюстителям.

Не советуясь ни с кем, Машьелис шустро сгреб снег с фундамента дома, дыхнул на него и сжал, формируя крепкий, почти ледяной комок. Держа его в руке, дракончик отодвинул Яну подальше, сам чуть подался назад, размахнулся и что было сил запустил снежком в окно. Да так удачно, что окошко вдребезги разнесло, а изнутри дома донесся вопль удивления и боли.

Троица местных, ведущая беседу, снежка не заметила, да что там местные — Янка и сама едва успела проследить за действиями друга. Зато звон стекла и крик услышали все. Вслед за криком дверь распахнулась, и на пороге появился тонко-звонкий худенький юноша в заляпанной красками робе.

За его спиной через распахнутую дверь виднелась комната, заставленная и увешанная разнокалиберными полотнами, на которых плясала, вихрилась пурга, падал снег, бушевали метели, летела поземка, а средь буйства зимней стихии проступал силуэт в белой шубе, ярким огнем сверкали синие глаза величественной Владычицы. Жаль, черт лица ее было не различить за снежным хороводом.

Дверь захлопнуло сквозняком, возвращая внимание очевидцев к хозяину дома. Один глаз он зажимал ладонью и явно собирался отыскать виновника своей травмы. Вот только зачем? Не драться же собирался?! Лично Яна в разборке между художником и любым вандалом поставила бы на вандала. Уж больно хлипким выглядел мастер.

Впрочем, все мысли о драках и ссорах сейчас же оставили пострадавшего, едва он узрел Снежную Владычицу — свою музу, мечту, фею грез. Задыхаясь от волнения, парень охнул и осел в сугроб у порога, не замечая холода. Не замечая вообще ничего и никого вокруг, кроме чудесного снежного видения.

— Вот он, Мницек, — кашлянув, ляпнул Гидар.

Мницек, пытаясь встать на ослабевшие ноги, все тщился что-то сказать. Выходило не очень. Янка различила: «Краше не сыскать… Молю, портрет… Все отдам…» А сам-то уже начал белеть от холода. Но, кажется, художнику собственное здоровье было совершенно безразлично.

В синих льдистых очах Снежной Владычицы мелькнул интерес. Она павой подплыла к крыльцу, наклонила голову, рассматривая художника. Спросила:

— Люба тебе?

Тот бледный-бледный, с наливающимся на пол-лица синяком после меткого броска Машьелиса, даже не порозовел, покраснел враз, будто в кипяток его сунули. Сглотнул судорожно и выдохнул, не вставая, ноги-то по-прежнему не держали:

— Больше жизни. Дозволь образ твой на полотно перенести! Пусть и другие красой неземной любуются!

— Пойдешь со мной, художник? Станешь моим королем?

— Пойду, коль не шутишь. Владычица, а если и шутишь, то все одно пойду, — выпалил Мницек, кидаясь в воплощенную мечту, как в прорубь, без раздумий и сожалений.

Владычица склонилась и поцеловала его в губы. Художник не заледенел от этого касания, не утратил разума и чувств. Ничего не отняло у него прикосновение Снежной Владычицы, а словно напротив, добавило сил. Перестал дрожать парень, теперь холод не воровал его тепла, а незримой броней хранил и согревал. Исчез с лица, будто истаял, синяк.

Художник в измаранной красками робе встал и подал руку Снежной Владычице. Касание дланей, миг — и вот уже рядом с синеглазым воплощением Зимы стоял не простоватый романтик, посвятивший всего себя попыткам нарисовать ту, чей образ не дано запечатлеть смертному, а равный Владычице Владыка, в столь же роскошных, как у избранницы, одеждах, блистающих снежным серебром.

Взметнулся хвост снежного бурана, заслонил белый свет и исчез, унося с собой двоих. Только дверь нараспашку в доме Мницека да разбитое окно свидетельствовали о том, что ничего не привиделось Керде и Гидару.

— Ой, цветочки, — выдохнула невпопад девушка, ткнув варежкой туда, где стояла перед крыльцом Владычица. Там, где мела улицу пола ее богатой шубы, проклюнулись укрытые снежным одеялом синие, под цвет глаз хозяйки, цветики-подснежники.