Меньше чем через минуту приемная дочь Локтионовых спустилась со второго этажа и застыла на входе в гостиную. На ней были короткие джинсовые шорты и белая навыпуск футболка с ярким рисунком, на который Реваев почему-то обратил внимание. Маленькая девочка с огромными белыми бантами, одетая в синее платьице в горошек, держащая одной рукой за лапу плюшевого мишку, смотрела на яркое солнце. Картина дополнялась надписью, сделанной огромными розовыми буквами: ENJOY! Познаний Реваева в английском вполне хватало для перевода. Наслаждайся! Что же, хороший лозунг, и врут те, кто утверждает, что это лозунг современной зажравшейся молодежи. Неправда. Это лозунг зажравшейся молодежи всех времен и народов. Хотя… почему только зажравшейся?

— Надюша, — прервал его размышления голос хозяйки дома, — вот эта женщина…

— Виктория, — подсказала Крылова, однако Полина сделала вид, что ничего не услышала.

— Эта женщина побеседует с тобой немного. Если тебе вдруг что-то не понравится, сразу иди ко мне. Хорошо, золотко?

— Это обязательно? — перспектива очередного общения со следователем энтузиазма у Нади не вызвала.

— Считай, это моя просьба. Договорились?

— Ну хорошо, — вздохнула Надя, — пойдемте тогда во двор, чего в доме сидеть.

Не дожидаясь ответа Крыловой, она повернулась, чтобы выйти из комнаты, и на мгновение Реваев увидел еще одну картинку, теперь уже на спине девушки. На футболке была изображена планета, отдаленно напоминающая Землю, на которой стояла та самая маленькая девочка с медвежонком. Пропорции были, конечно, нарушены. Планета была слишком маленькая, а девочка слишком большая. Чем-то этот рисунок напоминал иллюстрации к книжке о Маленьком принце, которую Реваев читал еще в детстве. Но главное было не в этом. Главным было то, что солнце, светившее в лицо девочке на первом рисунке, на самом деле было раскаленной, несущейся к Земле кометой, которая вот-вот должна была уничтожить и мишку, и девочку, и, может быть, всю маленькую, но такую уютную планету. YOUR LAST MINUTES — гласила надпись в нижней части футболки. «Твои последние минуты», — перевел Реваев.

Надя выскочила из гостиной, за ней последовала Крылова.

— Оригинальная футболка, — Реваев вновь повернулся к Локтионовой, — я таких раньше не видел.

— Таких и не встретить, — гордость отчетливо слышалась в ее голосе, — при Надином лицее есть школа красоты. Там девочки учатся разбираться в тонкостях современной моды, пробуют свои силы в качестве дизайнеров одежды, ну и, конечно, сами выступают в роли моделей.

— И шьют тоже сами? — искренне удивился Реваев, не ожидавший такого усердия от отпрысков богатых фамилий.

— Нет, конечно, — развеяла его сомнения Локтионова, — есть небольшой цех, хотя цех — это, конечно, громко сказано. Там три или четыре швеи, которые отшивают все то, что девочки нафантазируют. Попечительский совет даже обсуждал вариант открытия собственного бутика в Барвихе, но пока так и не смогли договориться по поводу приемлемой арендной ставки. Собственник ни в какую не хочет идти на уступки, а ведь его сынок тоже учится в нашей школе, — она возмущенно сдвинула брови, — тот еще балбес.

— А вот этот рисунок на футболке, это сама Надя придумала?

— Ну что вы, — рассмеялась Локтионова, — нет, конечно. С ней в классе учится одна девочка, дочка одного бывшего чиновника. Очень влиятельный был человек в свое время, — она сложила губы трубочкой и причмокнула, — потом — бац, и его сняли со всех должностей. Не посадили, правда, уже хорошо, но тем не менее упал он вниз очень сильно, сами понимаете, с большой высоты падал.

Реваев кивнул, пытаясь изобразить сочувствие.

— Вот после этого Леночка, его дочка, и стала создавать подобные шедевры, с двойным дном, так сказать. Кстати, ее работы очень большим спросом пользуются в школе, она там уже звездой стала. А Надя… — Локтионова на мгновение задумалась. — Надя, если что и нарисует, то какую-нибудь ромашку, скорее всего. Цветик-семицветик. Она сама как цветик — мечтательница.

— Мне она показалась немного, — Реваев щелкнул пальцами, пытаясь подобрать нужное слово, — даже не знаю, настороженной, что ли.

— Ну а что вы хотели? — Полина свесила ноги с дивана. — В таком возрасте дети всегда немного замыкаются в себе, начинают строить стенку от взрослых, а после того, что произошло… Давайте выпьем, полковник?

— Рановато вроде, — неуверенно попытался возразить Юрий Дмитриевич.

— Да бросьте, — махнула рукой Локтионова, — мы же не будем пить водку. Я приготовлю вам коктейль. Подождите немного, я прислугу отпустила, чтоб никто уши не грел, так что придется самой. Или пойдемте со мной на кухню.

— Пойдемте, — согласился Реваев. Он видел перемену в настроении Локтионовой и понимал, что не должен спугнуть едва зародившуюся возможность вывести ее на откровенный разговор.

Из гостиной они перешли в почти такую же просторную столовую, которая, на взгляд Реваева, отличалась лишь отсутствием камина и наличием огромного обеденного стола, за которым одновременно могли уместиться человек десять. Через столовую они прошли на кухню. Реваев уселся на один из барных стульев, а Локтионова разом распахнула обе дверцы огромного холодильника. Было видно, что, несмотря на наличие прислуги, хозяйка дома знает, что и где хранится на ее кухне. Поставив на небольшой столик рядом с Реваевым два высоких бокала, Полина бросила в каждый из них несколько кубиков льда, а затем быстро выдавила лайм и кинула немного мяты.

— Вам с сахаром? — спросила она у Реваева, полковник отрицательно покачал головой. — Ну и правильно, в такую жару лучше кисленького.

На взгляд Реваева, рома она налила слишком много, а швепса слишком мало, однако он промолчал. Локтионова примостилась на соседнем барном стуле.

— Давайте здесь посидим? Чтоб потом опять не бегать. — Она неожиданно подмигнула Реваеву и засмеялась, словно уже успела пропустить с утра пару коктейлей. — Будем здоровы!

Реваев сделал пару глотков и почувствовал, как пузырьки углекислого газа, смешиваясь с алкоголем, стремительно разносят его по организму. Полковник взглянул на часы, еще не было и одиннадцати. Реваев тихонько вздохнул и сделал еще глоток мохито.

— Замечательно просто, — он поставил бокал на стол, — а откройте мне тайну, у Нади есть молодой человек?

— Ну вы как скажете, — удивилась Локтионова, — молодой человек, это как-то чересчур. Ей четырнадцать вот только будет в августе. У нее, правда, есть мальчик, с которым она дружит, он на год старше. Ему недавно исполнилось пятнадцать, Надя ходила к нему на день рождения. Мальчик хороший, живет, кстати, в нашем поселке. Но пока у них ничего серьезного. Детство, дружба.

— Сейчас дети раньше взрослеют, — заметил Реваев.

— Ой, не говорите, — Локтионова уже опустошила свой бокал, — но я думаю, что они просто дружат. Мне кажется, они ни разу и не целовались, во всяком случае, я на это надеюсь.

— А как Надя перенесла смерть отца?