А потом начинает уходить магия. Которая, как мне известно, представляет собой какой-то вид энергии, образующийся в процессе горения водорода в звезде. Почему именно водорода? Потому что, если бы местная звезда уже сошла с Главной Последовательности, и в ней бы горело что-то другое, типа гелия, то выглядела бы она принципиально по-другому. И очень маловероятно, что жизнь на Террине продолжала бы существовать.

Судя по словам бенанданти, энергия недоступна ночью и доступна днём, но её намного меньше, чем было двести лет назад.

И что всё это может означать?

Первая и самая идиотская идея: дож зачем-то убил посланца иной цивилизации, замёл следы с помощью войны, а инопланетяне решили отомстить, медленно лишая Террину магии. Идея не выдерживает никакой критики – если неизвестная раса обладает настолько развитыми технологиями, что может установить какой-то барьер, отсекающий энергию, вокруг целой планеты, то они бы без проблем отомстили по-другому. Например, устроив нечто вроде всепланетной камеры пыток. Это если исключить постулат о том, что достичь определённого уровня технологий может только раса, представители которой поголовно обладают высоким уровнем морали и нравственности. Такие или вообще не стали бы мстить, или отомстили непосредственно убийце.

Вариант номер два, не менее идиотский. Пришелец спасался от неизвестных врагов, спрятался на Террине, враги зачем-то решили лишить магии целую планету. Против этой идеи говорят те же аргументы, что и против предыдущей.

Чушь! Редкостная, редкостная чушь! Единственная адекватная идея, которая пришла в мою голову, это существование некоего барьера, установленного сверхразумной цивилизацией. Тогда ситуация становится более или менее понятной: барьер поглощает или отражает некоторое количество света. Соответственно, ночью не видно звёзд, а днём меньше магии. Но зачем?! Очевидно, ответы нужно искать в космосе.

С другой стороны, если эти сверхразумы развивались по пути, принципиально отличному от земного, то нет никакого смысла пытаться понять их мотивы. Они с лёгкостью могут считать, что белковая жизнь недостойна права на существование, или что настоящие разумные могут развиться только в море. Тогда соваться в космос опасно. Хотя всё равно не сходится – они могли бы с лёгкостью истребить не устраивающую их форму жизни, не испытывая никаких моральных терзаний. Но не в том случае, если они исповедуют какую-то религию или философию, запрещающую прямое убийство.

И не столь глобальный, но всё равно животрепещущий вопрос: почему Фредерике Моста так сильно не хочет отпускать Доменике в космос? Банально опасается потери власти, не думая о том, что без магии они все долго не протянут, или что-то знает?

Оранжевые спутники медленно двигались по пустому небу. Кажется, я ненадолго уснула – в один момент закрыла глаза, когда луны стояли в зените, а открыла – когда они уже почти скрылись за горизонтом, а с другой стороны подрагивало розовое марево рассвета.

Лагерь спал: ящеры не воспользовались домами, привычно вырыв на ночь ямки; с крыши дома, в котором я планировала провести эту ночь, свисал хвост Канделиуса. Бенанданти, пришедших с Балдассаро, не было видно. Зря я, наверное, не поинтересовалась, какие дома они выбрали для ночёвки. Я ожидала, что бывший предводитель ящеров будет бодрствовать всю ночь, но нет – он свернулся под фруктовым деревом, с которого свисали мелкие оранжевые плоды – аранчины, которые мне постоянно хотелось назвать кумкватом. Присмотревшись, я поняла, что ящеры умудрились выполнить мой приказ по сути, нарушив его дух – лапы преступника были связаны и привязаны к дереву, но верёвка была не короче пары метров. Так что ящер мог вполне комфортно спать и перемещаться вокруг дерева. В принципе, он мог бы и перегрызть верёвку или перепилить её собственным ножом, который без проблем бы снял с пояса.

Оценив собственный уровень глупости, я вздохнула. Я очень, очень хороший и предусмотрительный командир. Отец определённо гордился бы мной. И то, что ящер никуда не сбежал, а вчерашняя ночь стала моим персональным кошмаром, ничуть не оправдывает моё разгильдяйство.

Когда я вернулась в дом, Балдассаро уже проснулся и даже накрыл на стол.

– Спасибо. – Есть особо не хотелось, но я собиралась заставить себя: на то, чтобы привести приговор в исполнение, мне нужны были силы. Возможно, стоило бы просто отдать приказ палачу, но простая логика подсказывала, что большее уважение ящеров я получу в том случае, если сама казню их бывшего предводителя.

– Пожалуйста. Ты собиралась подробнее рассказать, как умудрилась вызвать свет ночью. Это Доменике тебе рассказал, да?

– Да. – Есть у меня ощущение, что в рамках нашего договора лучше продемонстрировать хитрость и умение разговорить Доменике, а не ум и способность анализировать. – Жаль, я не успела запастись достаточно большим куском гранталла, чтобы предотвратить резню.

– Да ладно. – Балдассаро отпил вина и его губы окрасились в красный цвет. – Невелика потеря. Их легко будет заменить другими слабыми бенанданти. Хотя, если кто-то узнает об этом эпизоде, тебе будет трудно доказать свою невиновность.

– Если наш план сработает, то мне не придётся оправдываться. – Однажды я привыкну слышать эти безразличные слова о убийстве собственных сородичей. Или, что будет лучше, действительно стану править Новой Венецией и разъясню местным жителям простые истины, до которых земляне дошли только после двух военных катастроф.

– Не придётся. – Балдассаро смерил меня странным взглядом. Наверное, вспомнил обстоятельства, последовавшие за обсуждением плана. – И всё же, расскажи подробнее, как ты используешь гранталл? И почему его?

На попытки растолковать Балдассаро ход моих рассуждений ушло чуть меньше двух часов. К тому моменту, когда он наконец уяснил простую истину, что если в гранталле накапливается энергия, значит её можно достать и использовать, Солнце уже выглянуло из-за горизонта, а я восхитилась умом Доменике.

– Пора. – За окном уже несколько раз прошлись ящеры, медленно стряхивающие с себя ночное оцепенение. – Собери своих бенанданти, пожалуйста. Пусть они через полчаса выстроятся у моста.

– Зачем?

– Я хочу, чтобы казнь воина, нарушившего мой приказ, видели все. – Я встала из-за стола и, подойдя к окну, принялась изменять свою одежду. Мне хотелось выглядеть человеком – но человеком настолько близким к ящерам, насколько это возможно.

– И кто будет палачом? – Балдассаро стоял на приличном расстоянии от меня, но я буквально кожей чувствовала его взгляд. Интересно, он выполнил мой последний приказ, или всё-таки снял напряжение?

– Палача не будет. Я сама возьму его жизнь.

Я вышла из дома, оставив изумлённого бенанданти смотреть мне вслед. Необходимо было найти Канделиуса и передать моё приказание ящерам.

Все они собрались у моста, как я и велела: антрацитово блестящие на Солнце ящеры и хмурые бенанданти, почему-то упорно напоминающие мне генуэзских арбалетчиков. Канделиус сидел на траве между мостом и воинами и изредка недовольно взмахивал хвостом. Он ни слова не сказал о нашем вчерашнем разговоре, но иногда пристально смотрел на меня очень кошачьим пристальным взглядом. Я делала вид, что ничего не замечаю. Даже он, встретивший меня в этом мире, ставший свидетелем моей тогдашней слабости, не должен был видеть мою нынешнюю. Некстати я подумала о кролике, которого отказалась разделать тогда. Интересно, смогла бы я это сделать сейчас? Скорее да, чем нет. Существует ли до сих пор та Светочка, любимая дочка замечательных родителей, книжная девочка, плакавшая от книг и фильмов о войне, уверенная в том, что ничего не способна дать этому миру? Скорее нет, чем да.