В котельной же вдруг зашевелилась куча тряпья, и из-за какого-то грязного ватника вынырнула заспанная физиономия Анжелы Кузьминичны. Дамочка решила прикорнуть, а чтоб ее не тревожили, нашла себе укромное местечко. И, как видно, не прогадала. Новый год еще не наступил, но уже начал приносить свои подарки.

– Я-ясненько, – протянула женщина. – Значит, Женечка у нас наметилась в Любови Орловы! А мы, значит, можем только купить! За бутылку водки… Хорошая идея. Где же Чеботарев?

Оповестить о такой новости мужа Анжеле даже не пришло в голову. Пусть наконец побудет под каблуком у красавицы жены, которая очень скоро засияет звездой, а то надоело всю жизнь заглядывать в рот мужу-режиссеру и отвоевывать роли у этой Динки! Да! Кстати, вот пускай потом Диночка локти кусает!

Выскочив из котельной, Анжела прямиком направилась за кулисы, пытаясь отыскать Чеботарева. Того не было видно, зато в зале, возле столов, крутились люди. То ли они накрывали на столы, то ли уже праздновали – Криворукова не поняла. Ибо не успевали женщины разложить колбасу на тарелочки, как тут же к столу подбегали мужчины, откуда-то в руках у них оказывались стопочки, и здесь же эти стопочки выпивались. А закусывали мужики колбасой. После них другая женщина замечала пустую тарелку и подкладывала уже какие-нибудь соленые помидоры, и мужчины появлялись снова.

Но, на счастье, одна из женщин заметила – отчего это тарелки наполняют, а те все никак не наполняются, и шуганула двух мужчин от стола:

– А ну пошли отсель, оглоеды! Еще праздник не начался, а они уж всю колбасу перетаскали! Кыш!

Мужчины все же успели урвать по куску копченого мяса и теперь толкали друг друга локтями:

– Пойдем в баню, там Васька ждет, уснул, поди!

– Ага, – прищурилась Анжела Кузьминична. – Значит, Васька в бане.

Она устремилась в баню. Чеботарев спал там, улыбаясь во сне и прижимая к себе пустую бутыль.

– Василий! Срочно поднимайся, у нас ЧП, – трагическим голосом произнесла Криворукова и выдернула из рук Чеботарева бутыль.

Тот аж подскочил.

– Чего опять?

– А того, – понизила голос Анжела Кузьминична. – У нас с тобой появился шанс. Единственный на всю жизнь!

Далее она решила повесить изнуряющую паузу. Пусть Васька помучается, а она помолчит. Ну, как у великих артистов принято.

Василий, точно лошадь, повел глазом.

– Шанс? У нас? С тобой? – переспросил он и махнул рукой. – Анжела, я его упускаю. Это не мой шанс, точно тебе говорю. У меня еще будет.

– Не будет! – не выдержала паузы Анжела Кузьминична. – Ты хочешь стать великим артистом?

– Нет.

– А я тебе говорю – хочешь! Поэтому… Короче, слушай… – И она пересказала ему все, что ей удалось разузнать. – В общем, талантом нам его не взять, он на молоденьких смотрит. Будем брать самогонкой и сразу же подписывать контракт. А утром… Ха! Пусть докажет, что он был невменяем! У нас на руках будет документ.

– Анжела! У меня дома почти жена, – взмолился Чеботарев. – Я не хочу в великие артисты!

– Прекрати ныть! – рявкнула Анжела Кузьминична. – Зато я хочу! И как я одна в чужом городе, ты подумал? Короче, я бегу накрывать на стол… накроем прямо здесь! Я сейчас принесу чего-нибудь, а ты сбегай в зал, там тетки столы накрывают, стащи закуски. И, знаешь, стол там один в углу, так там даже красную рыбу притащили. Ступай за рыбой, мой добытчик!

Чеботарев рад был удрать от Анжелы куда глаза глядят. Сначала он рванул к себе, но долг друга и коллеги не позволил ему просто уснуть. В кои-то веки они поймали настоящего продюсера, и вдруг так безнаказанно его отпустить! Нет, надо рассказать Эдмунду, пусть сам с ним пьет и подписывает контракты, заодно и Анжелу пасет. Ну и… коньячок Чеботареву не забудет поставить.

В комнату к Банченко он постучал очень вежливо. А вот сам Эдмунд выскочил и совсем не вежливо на него накричал:

– Ну чего ты долбишься? Не видишь, Татьяна отдыхает! Прямо никакого покою от вас нет!

– Тихо, – прервал пылкую речь Чеботарев. – Пойдем выйдем. У меня о-очень важное сообщение. Для тебя. Если упустишь…

– Пойдем, только не шуми здесь!

Они вышли во двор. Банченко был какой-то ненормальный сегодня. Прямо так уж беспокоился о своей Татьяне! Как будто никто не знал, как он к ней относится! Да и сам… Что-то в нем изменилось… Ага! Великолепный чуб куда-то исчез! И напыщенности меньше стало. Вот ведь что совместное распитие спиртных напитков делает! Стоило вчера вместе укушаться до чертиков, и вуаля, человек человеком стал!

– Муня, – доверчиво положил руку на плечо Банченко Василий. – У меня к тебе…

– Какой я вам Муня, Василь Васильич? Я Эдмунд Леонидович! – сбросил руку Чеботарева с плеча Банченко.

– Это ты вчера был Леонидовичем, когда хохолком своим тряс, а сегодня… Сегодня ты нормальный мужик, поэтому не ерепенься! Подарок у меня для тебя!

Банченко засопел, оглянулся, но решил выслушать.

А Василию Васильевичу было что рассказать. И он рассказывал. Закатывал глаза, показывая, как тяжело ему отказаться от счастливой звездной доли, вытирал набегающую слезу, представляя, как он расстанется с таким уже родным Банченко, и даже тихонько подвывал, фантазируя, как увидит Муню на экране.

– Так что, гони коньяк. Три штуки. Литра, я имею в виду, – закончил свой рассказ Чеботарев.

Банченко задумался. В замешательстве заходил по небольшому крыльцу, ерошил волосы и тер подбородок.

– А с чего вы взяли, что это настоящий продюсер? – повернулся он к Чеботареву.

– Без всяких сомнений, – авторитетно покачал головой тот. – Анжела никогда не даст непроверенной информации. Да, по большому счету, уже все знают, только каждый подбирается к этому дядьке по-своему. Ну наши женщины, ты знаешь, чем завоевывают. Болтовней. Лапшу на уши вешают, что у них уже куча предложений от самого Бондарчука, но они ему, дескать, отказали, а вот этому продюсеру сделают одолжение! А мы-то, мужики, будем бить наверняка – водкой… самогонкой! У деда еще есть.

Банченко почему-то не слишком обрадовался. Не засверкал очами, не понесся собирать чемоданы, а чего-то медлил.

– Слышь, Муня, ты, видать, без опохмелья совсем перестал соображать, да? – не выдержал Чеботарев. – Беги, говорю, тащи коньяк!

– Спасибо, – наконец выдал Эдмунд. – Только… Понимаешь, Вася, не нужно мне теперь все это.

– Что – это? – не поверил собственным ушам Василий Васильевич. – Ты о чем сейчас? Я тебе говорю – беги, неси.

– Да слышал я, что ты мне говоришь, – прервал его Банченко. – Не могу я сейчас никуда уезжать. Мне Таню нельзя оставлять. Еще ее бы я стал пропихивать, но ей сейчас это тоже не надо. А сам…

– Ты помирать собрался, что ли? – насторожился Чеботарев.