– Лучше тебе сменить хозяина, – ответил он так тихо, чтобы никто не услышал. – Здесь ты счастья не найдешь.

К нему подходили и другие, и Иоганн действовал схожим образом. Он рассматривал линии на их ладонях, но прежде всего старался понять, что их заботило, что они сами хотели услышать. Искусство хиромантии оказалось и легче, и в то же время сложнее. Знаний, почерпнутых из книг, здесь было недостаточно. Следовало заглянуть человеку в душу, и ладонь при этом становилась лишь вспомогательным средством.

В конце концов крестьянская жена подвела к нему одного из своих сыновей. Это был хорошенький мальчик лет восьми, с живым, любопытным взглядом. Глядя на него, Иоганн вспоминал себя в детские годы. Волосы над ушами были острижены, как подобало его положению, что придавало ему глуповатый вид.

– Это Рафаэль, – представила его крестьянка и ласково погладила по голове. – Мой младшенький и самый любимый. Священник говорит, что он смышленый и позднее следует отправить его в хорошую школу. Может, даже в Инсбрук. Как вы считаете, господин магистр?

Иоганн усмехнулся – должно быть, крестьянка считала его человеком высокого сословия или по меньшей мере ученым. Магистры, да и студенты, нередко переезжали из одного города в другой и зарабатывали писцами. Студенты, как правило, бросали учебу и вообще считали себя лучше других. Но для простых крестьян они действительно были самыми образованными людьми, какие им только встречались.

Иоганн взял руку мальчика и тщательно изучил линии на ладони. Линия головы и вправду оказалась четкой и ровной, однако Иоганн и по взгляду Рафаэля понял, что мальчик был смышлен. Он уже раскрыл рот, чтобы ответить, но тут словно почувствовал что-то. Ладонь мальчика, казалось, слабо пульсировала, и линии на краткий миг как будто вспыхнули под кожей.

Внезапно Иоганн все понял, и это озарение было подобно удару.

Мальчику осталось жить совсем недолго.

Юноша не мог точно сказать, что это было, и линии на ладони обрели прежний вид. Но он явственно это чувствовал.

Крестьянка, похоже, заметила сомнение на его лице и взглянула на Иоганна с недоверием.

– Что такое? Может, ему все-таки остаться кнехтом и не отправляться в школу? Ну, говорите же!

– Нет-нет… – Иоганн тряхнул головой. – Всё… всё в порядке. – Он заставил себя улыбнуться. – Священник прав. Однажды ваш сын получит духовный сан. Возможно, даже станет аббатом. Господь благосклонен к вам.

Крестьянка от радости захлопала в ладоши, потом прижала сына к груди.

– Вот видишь, что я говорила, мальчик мой? Господь избрал тебя для великих дел!

У Иоганна выступил пот на лбу, во рту пересохло. Он не отдавал себе отчета в том, что сейчас произошло. Это не имело ничего общего с тем, что он узнал из книг и чему научил его Тонио. На память ему пришли слова, которые наставник сказал ему пару дней назад.

Важно, чтобы ты сам отыскал свой путь…

Может, он имел в виду именно это? Иоганн надеялся, что он просто устал и у него разыгралось воображение. Юноша встал из-за стола, торопливо попрощался и поднялся в комнату. Тонио сидел за столом и что-то записывал на куске пергамента. Подле него горела лучина, отбрасывая дрожащие отсветы на стену. Наставник поднял голову и внимательно посмотрел на Иоганна.

– Ну как, увидел будущее на ладонях?

Иоганн молча кивнул.

– Оно не всегда радужно, не так ли? Что ж, теперь ты знаешь, каково это, следовать во мраке третьего пути…

Тонио вернулся к своим занятиям и продолжал расчерчивать пергамент странными фигурами. Прошло еще какое-то время, прежде чем он вновь заговорил, не отвлекаясь от работы:

– Скоро, когда мы доберемся до места, ты узнаешь еще больше. Возможно, даже больше, чем сам того желаешь. Наберись терпения, маленький Фаустус.

Иоганн рухнул на кровать и мгновенно заснул. Всю ночь его преследовали кошмары, словно паутиной окутывавшие сознание.

6

Они отправились в путь, едва рассвело. Крестьянин был крайне доволен гороскопом. Возможно, и потому, что все было записано на настоящем пергаменте. За свои услуги прославленный Тонио дель Моравиа получил копченый окорок, бочок вина и два маленьких мешка муки. Все остальное – орехи, сушеные фрукты, соль, мед, сыр и вяленое мясо – крестьянин продал им по хорошей цене.

Предгорья еще утопали в предрассветных сумерках. Пока повозка катила по заснеженной дороге, Иоганн непрестанно думал о том жутком чувстве, которое охватило его, когда он взглянул на ладонь маленького Рафаэля. Неужели он и вправду предугадал близкую смерть мальчика? После первого его опыта в роли хироманта наставник еще не заговаривал с ним. Но Иоганн порой чувствовал на себе его взгляд. Когда он в последний раз оглянулся на дом крестьянина, Рафаэль стоял у окна. Мальчик улыбнулся и помахал ему. Иоганна передернуло, и он отвернулся, не в силах помахать в ответ.

К полудню они свернули с тракта и поехали по узкой дороге на запад. Двигаться становилось все труднее, дорога взбиралась по склону и порой подбиралась вплотную к отвесному обрыву. Один раз Иоганн увидел за горной грядой город – тот раскинулся по берегу широкой реки, а выше по склону стояла крепость. Перед ними то и дело вырастали снежные наносы, и чтобы повозка могла проехать дальше, Иоганну приходилось разгребать снег. Иногда остановки отнимали по полчаса, а то и больше. Тонио тем временем нетерпеливо размахивал кнутом и на чем свет стоит бранил Иоганна.

– Так мы и с места не сдвинемся! – кричал он. – Ты хочешь околеть в двух шагах от убежища? Ну, давай же, это ведь снег, а не раствор какой-нибудь!

Но Иоганну все чаще казалось, что он зачерпывает лопатой жидкий свинец.

После обеда, когда у маленькой деревушки они свернули с дороги, двигаться стало почти невозможно. Через лес вела ухабистая, изрытая корнями тропа. Она петляла среди сосен и высоченных камней, и ширины ее хватало ровно настолько, чтобы проехала повозка. Сугробы порой доходили до колена; Иоганн работал лопатой, обливаясь потом. С ветвей на него сыпались комья снега и ледышки, и скоро одежда на нем промокла насквозь. В конце концов, когда повозка, казалось, увязла окончательно, а дорогу им перегородило упавшее дерево, юноша в бешенстве отшвырнул лопату.

– Куда мы, черт возьми, едем? – просипел он. – В ад? Здесь кругом только лед и камни!

Тонио усмехнулся.

– Ну, для ада здесь холодновато. А дьяволу мерзнуть вовсе не хочется. Но могу тебя успокоить: мы почти на месте.

Вместо того чтобы и дальше ругаться и размахивать кнутом, наставник спрыгнул с повозки и стал помогать Иоганну. Работа пошла гораздо быстрее. Не прошло и часа, как они оттащили в сторону упавшее дерево. Тонио взялся за поводья и безжалостно потащил за собой лошадь. Старый мерин ржал и мотал головой, рассыпая мелкие льдинки с гривы. Похоже, его силы тоже были на пределе.

Когда Иоганн уже потерял всякую надежду, деревья неожиданно расступились и перед ними вырос холм, затененный громадой Альп. На вершине холма, словно непокоренная крепость, стояла одинокая башня, у подножия которой притулился ветхий сарай. Башня на вид казалась очень старой, камни были отшлифованы ветрами, нескольких зубьев не хватало. Черные отверстия окон смотрели точно глаза гигантского чудища. В свете угасающего дня отсюда была видна раскинувшаяся внизу долина, над которой вновь собирались тучи.