– Вы опять кричите, – пробормотал Ник.

– Вы правы, я кричу! – Она повернулась, слишком возбужденная, чтобы воздержаться от грубых выражений, и, уперев в бока руки, дала волю своему гневу. – Как вы посмели привести этого человека в мой дом, сказать мне, что он врач, и попытаться заставить меня позволить осмотреть себя!

– Ну, до этого бы не дошло. Я блефовал и выиграл.

Она ударила кулаком по ладони, вспомнив наглость, с которой Мак Свелл подмигнул ей.

– Мне следовало бы это понять в ту же минуту, когда он подмигнул мне.

– Прекратите этот кошачий концерт. Вы так и не поняли, с чем столкнулись. Я использую людей, зарабатывая себе на жизнь. А теперь скажите, у вас был повод врываться сюда, или я могу еще поспать?

Она подавила возмущенную гордость и глубоко вздохнула. Существовал более важный вопрос, чем открытие, что Мак Свелл не был врачом. Она заговорила спокойным то ном, надеясь, что рассказанное ей тетей было неправдой, простым недоразумением.

– Моя тетя говорит, что вы решили, что я должна выйти замуж.

Он что-то пробормотал. Это не было похоже на отрицательный ответ, как она надеялась. Она разгладила свои накрахмаленные юбки, стараясь сохранять спокойствие.

– Конечно, это требует особого разговора.

Молчание затянулось, и она начала подозревать, что он снова заснул.

– Мы обсуждали совсем не это.

Снова никакого ответа. Мередит подошла чуть ближе и наклонилась, пытаясь заглянуть ему в глаза, прикрытые рукой. Должно быть, Ник услышал какое-то движение, потому что неожиданно убрал руку и взглянул на нее. Они оказались буквально нос к носу, и он спросил:

– Вы еще здесь?

От тяжелого запаха алкоголя, ударившего ей в нос, Мередит поморщилась. Выпрямившись, она осуждающе поджала губы.

– От вас пахнет, как от пивной бочки. – От неприятного запаха она зажала нос.

Он медленно поднялся, с тяжелым вздохом спустив на пол ноги в высоких сапогах.

– Леди, вы, извините, как шило в заднице. – Он опустил голову на руки, взлохматив темные мягкие волосы. – Что касается нашего соглашения, то я передумал. Отослать вас куда-то подальше значит вызвать дурные разговоры, и это не так надежно, как выдать вас за кого-нибудь замуж. Тогда вы будете его проблемой. А не моей.

Мередит сжала руки.

– Я бы предпочла, чтобы меня отослали.

– В самом деле?

Абсолютная апатия в его голосе показывала, что его мало трогают ее желания, и она с некоторым страхом подумала, что же заставило его изменить свое решение в течение одной ночи.

– Я бы предпочла оставаться незамужней, – продолжила Мередит. – Можете считать, что я исчезла. Даю вам слово. Я больше никогда не стану обременять вас. Это было бы не менее надежным, чем мой брак.

Он поднял голову и посмотрел на нее налитыми кровью глазами.

– По моей оценке, ваше слово не многого стоит.

Она проигнорировала это оскорбление ее чести. Это не было неожиданным, а может быть, даже заслуженным. Однако она должна попытаться разубедить его.

– Но ведь сезон доставит вам очень много неудобств. Зачем вам еще и эти хлопоты?

– Как вы добры, что заботитесь обо мне. Вы истинная альтруистка. Но ради того, чтобы навсегда избавиться от вас, стоит несколько месяцев потерпеть неудобства. – Он снова уронил голову на руки. – Если вы сведете с ума какого-то мужчину, то по крайней мере это будет ваш муж. Он будет иметь законное право бить вас.

Она старалась держать себя в руках.

– Я поняла, что не заслуживаю вашего доверия. – Мередит сглотнула и надменно произнесла: – Но у меня нет больше причины вас беспокоить…

– Да никогда и не было. – В его голосе звучали усталость и презрение. – Вы самая скверная лгунья. Вы оправдываете свои поступки. Если вам что-то нужно, ваше высокомерие не позволяет вам даже задуматься, что могут быть и другие пути, кроме ваших интриг и манипуляций.

Жар душил ее, и ее щеки пылали. Неужели она была такой эгоисткой? Неужели ее обман было невозможно простить? Нет. Она отказывалась в это верить. Он просто не понял, что заставило ее так поступить. Она была в отчаянии, испугана и беспокоилась о других, а не только о себе.

«Но ты действительно хотела ребенка», – напомнил ей тихий голосок, прозвучавший в голове. Она не слушала его, сосредоточившись на борьбе за свободу. Позднее она могла бы разобраться, была ли она так эгоистична, как утверждал он.

– А как же вы? Вы не испытываете никаких угрызений совести, когда, сидя здесь и прищелкивая пальцами, приказываете мне выйти замуж? Вот прежде всего почему я лгала. Я боялась, что вы ворветесь сюда и, словно какой-то тиран, начнете распоряжаться моей жизнью, как вам захочется, не считаясь ни со мной, ни с теми, кто зависит от меня. – Она топнула ногой. – Я не хочу выходить замуж. Но это не имеет значения для вас, не так ли? Это самое простое для вас. – Затаив дыхание, она ждала, глядя на него, надеясь, что он передумает.

– Вы выйдете замуж. – Он пожал плечами, явно нетронутый ее словами.

Одного взгляда на его застывшее лицо, решительно сжатые челюсти хватило, чтобы она поняла, что он не изменит своего решения.

– Не тревожьтесь, – сказал он, небрежный тон его голоса словно ударил по ее уже натянутым нервам. – Вы жертва моей тирании лишь до этого благословенного события. Так что воспользуйтесь тем, что у вас есть выбор. Как вы говорите, это ваша жизнь. – Ник встал, затем остановился, схватился за голову, как будто от внезапного головокружения, вышел из библиотеки.

Мередит обхватила себя за плечи, охваченная ужасом от мысли, что снова выйдет замуж. Ее сердце не выдержит, если она будет снова отвергнута, как была отвергнута Эдмундом. Именно тогда и там она решила слушаться головы, а не сердца. На этот раз не будет никаких иллюзий и почти никаких ожиданий. Она выберет рассудительного, скучного мужчину. И ее сердце будет в безопасности.

«Временное неудобство», – с раздражением вспоминал Ник слова мисс Элеоноры, стоя под проливным дождем на ступенях особняка Дерринга в Мейфэре. Дворецкий смотрел на него как на букашку, которую следовало соскрести с подошвы его башмака, не давая себе труда пригласить Ника в холл.

– Ваша визитная карточка, сэр! – второй раз повторил дворецкий, его высокомерие возросло, и в его тоне звучало уже больше презрения, чем в его первом вопросе.

– Я уже сказал, у меня нет визитки…

– Тогда я сожалею, сэр? – перебил дворецкий, его ледяной взгляд указывал, что это далеко не извинение. – Никто не имеет права войти без визитной карточки. И вам следует иметь ее, и тогда ее светлость согласится принять вас… – Дворецкий презрительно хмыкнул, скептическим взглядом выражая большое сомнение в такой возможности. – Ее светлость принимает только по вторникам и четвергам с двух до четырех.