Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поэтому когда наш мозг, не говоря уже о мозге ребенка, нейронные сети в котором еще только формируются, занят потреблением информации, он не может думать о социальных связях. И застревая в гаджетах, дети становятся аутичными, социально пассивными, им не интересно ни друг с другом, ни со взрослыми.
Соответствующая нейронная сеть – дефолт-система мозга, – ответственная за социальное взаимодействие, оказывается постоянно выключена, можно сказать, даже выдавлена центральной исполнительной сетью. То есть она не тренируется, необходимые ей клетки не выживают, а связи между соответствующими областями мозга не формируются.
И ладно бы это касалось только социальных отношений… Ну не хотите вы, чтобы ваш ребенок строил нормальные отношения с другими людьми, – не надо. Дайте ему гаджет, и символы с образами он научится различать, а людей – нет. Думать же о них, переживать за них, сочувствовать им, осознавать их чувства и состояния – этого вообще нет, просто нет как опции.
Но проблема стоит шире, потому что эта же дефолт-система мозга, которая формируется в процессе социальных взаимодействий с другими людьми, впоследствии отвечает и за абстрактное мышление, за сложный интеллектуальный процесс.
К десяти годам дефолт-система мозга, по крайней мере в первом своем приближении созревает, и ребенка, как вы знаете, переводят из младшей школы – в среднюю. То есть, из школы, где все рассчитано на предметное мышление, переводят в школу, где нужно уже раскидывать мозгами, так сказать, и думать об абстрактных вещах – географии какой-то, истории, алгебре, химии, физике.
Но если ребенок живет с гаджетом как с соской, то каковы шансы, что необходимая нейронная сеть у него разовьется? Минимальная. Впрочем, и образование сейчас подстраивается под эту деградацию – от детей все меньше и меньше ждут, что они будут думать. Запоминают – и слава богу, а не соображают ничего, элементарных вещей не способны понять – ну и черт с ним.
Мышление – это не просто набор знаний, и даже не просто оперирование набором знаний. С этим, прошу прощения, и мартышки неплохо справляются. Мышление – это способность человека создавать сложные модели реальности.
Сначала мы учимся создавать сложные отношения между людьми – в семье, с дальними родственниками, соседями и знакомыми, затем в детском саду, школе. Это долгий процесс развития и формирования нашей дефолт-системы мозга.
И чем сложнее социальные общности, которые мы способны в себе осознавать, тем более сложные интеллектуальные объекты мы можем в своем мозге строить и воспроизводить. Поэтому если в одном возрасте ребенок еще не может осмыслить, например, химию, а в другом – неплохо с этим справляться, то ничего удивительного в этом нет: он дорос наконец до этого своей развивающейся дефолт-системой мозга.
Однако же, если ребенок лишен реальных социальных связей – если он не взаимодействует с другими людьми, а только и ждет, когда же они ему дадут гаджет и он сможет в него занырнуть? Какой же сложности будет в результате его дефолт-система – этот программный сервер мышления нашего мозга?
Боюсь, что сложностью интеллектуального сервера ребенок, воспитываемый мультиками, похвастать не сможет. В результате и модели реальности, которые он будет строить, скорее всего, лишь внешне могут показаться кому-то сложносочиненными, а на самом деле внутри – пустота и ничто.
Это и есть та самая «функциональная неграмотность», которую заметили еще двадцать пять лет назад, когда первыми искусственными бебиситтерами стали телевизоры. С тех пор, как вы понимаете, ситуация лишь усугублялась.
За примерами далеко ходить не надо. В 2015 году специалисты независимого регулятора коммуникационной индустрии Ofcom в Великобритании провели исследование, которое должно было выявить особенности восприятия информации, размещаемой в интернете, детьми разных возрастов.
Юным участникам исследования демонстрировались скриншоты (фотографии экранов) результатов поиска в Google. После этого экспериментаторы указывали детям на верхние строки выдачи на самом верху страницы. Эти строки, как вы, наверное, догадываетесь, являлись стандартными рекламными объявлениями – там так и пишут: «Реклама» (в англоязычной версии поисковика – «Ad»).
Дети и подростки, глядя на эту строку, могли выбрать одну из трех категорий ответа: «наиболее релевантные результаты», «наиболее популярные результаты», «реклама».
Результаты ошеломили исследователей: несмотря на очевидные признаки маркировки верхних строк как «рекламы» почти 70 % подростков (12–14 лет) и 84 % детей младших возрастов не смогли этого понять. Они давали любой другой ответ, но не «Реклама».
Почти 20 % были убеждены, что любая информация на верху выдачи достоверна и никак не может являться рекламой. То есть речь идет не только о том, что ребенок невнимателен, что уже само по себе должно настораживать, но и о том, что дети перестали задумываться над качеством и достоверностью информации, с которой они имеют дело.
Впрочем, если с механизмами формирования функциональной неграмотности все более-менее понятно, то вот с СДВГ вроде бы эта механика вовсе не так очевидна. Может быть, гены?.. Да, на гены мы пенять любим, но, наверное, это все-таки не тот случай или, по крайней мере, не гены здесь главное.
Вообще говоря, что такое «синдром дефицита внимания и гиперактивности»? Ученые долго не могли понять и договориться. Вроде бы видно невооруженным глазом, что дети эти «какие-то не такие» – им трудно концентрировать внимание, на месте не сидится, импульсивны, реагируют на все резко. В результате с возрастом у таких детей дополнительно отмечается сниженный интеллект, трудности с восприятием информации и проблемы социальной адаптации.
Удивительно, кроме прочего, что дети лишь в 30 % случаев перерастают свой СДВГ, а 70 % детей, страдающих СДВГ, получают впоследствии диагноз СДВГ-взрослых. То есть болезнь не уходит, хотя, казалось бы, это «болезнь развития», с возрастом она должна исчезнуть. Но этого чаще не происходит. Так в чем же причина? Какова нейрофизиологическая природа этой загадочной психической аномалии?
К счастью, нейрофизиология развивается, и новые методы исследования позволяют нам заглянуть в живой, работающий мозг. И мозг детей, страдающих синдромом дефицита внимания и гиперактивности, не исключение.
В 2017 году в журнале Biological Psychiatry: Cognitive Neuroscience and Neuroimaging была опубликована статья «Функциональные нейровизуальные признаки для определения нейробиологических путей при расстройстве дефицита внимания/гиперактивности», написанная группой ученых под руководством психиатров – профессора Йельского университета Майкла К. Стивенса и директора исследовательского центра Olin Neuropsychiatry Research профессора Годфри Д. Пёрлсена.
Революционность этого исследования состоит в том, что, во-первых, наконец найдены нейрофизиологические паттерны, характерные для детей, страдающих СДВГ, а во-вторых, что еще важнее, оказалось, что этих паттернов несколько (как минимум – три, по крайней мере, по результатам этого исследования).
