Всякий раз дорога бывала разной. To открывалась подтопленная пещера, по стенам которой змеились ало-охряные узоры, то затянутые болотной ряской подземные галереи, то прорезающие гранитную скалу ступени, ведущие во мрак…

Идти следовало не торопясь, но и не слишком медленно… Чтобы не подгонять сердце, но и не заставлять его ждать. Нужно было чувствовать его ритм… Только тогда оно поднималось из глубин подземного озера, чьи воды подобны жидкому серебру, и открывалось навстречу своим дочерям, готовое выслушать их горести и радости и помочь…

Праздник середины зимы был одним из дней, когда Хозяйки посещали колодец забвения. Для Софи он был особенным. Сегодня она в первый раз проводила ритуалы колеса года в одиночестве. Сама, без помощи бабушки.

Сама жертвовала алтарю вино и кровь, сама читала катрены, давала читать себя, просила о защите и в свою очередь обещала защищать. Свой род. Свою землю. Своих Людей.

Чтобы потом подняться наверх и щедро поделиться полученным.

***

Позавтракав, поганки переглянулись, чинно встали из-за стола, выплыли из столовой… и пропали словно не было. Напрасно Бен разыскивал их по всему замку. Никто: ни слуги, ни хозяева не смогли помочь ему в поисках, только разводили руками да улыбались загадочно.

Девы появились к обеду. Были они румяны, веселы и голодны. На еду красавицы накинулись с завидным аппетитом. При взгляде на них как-то сразу вспоминались стародавние способы выбора работников. Те самые, когда мужиков сначала кормили как на убой, а после брали самых прожорливых в надежде, что работать они будут так же, как и жрать.

Лэрд Брюс так засмотрелся на потенциальных невесток, что даже в общем разговоре забыл участвовать, настолько был поражен их талантами. Бернард тоже не сводил глаз красавиц — он зачарованно любовался. Чувствовалось, что парня умиляет и приводит в щенячий восторг все, что делают Фиона и Эдме. Даже вздумай они сплясать на столе, Бен озаботился бы только тем, чтоб этим потрясающим зрелищем мог насладиться только он. Один.

После обеда поганки пропали вдругорядь. А всему виной стала лэра Изабо. Она окликнула сына, спросив о какой-то малости. Бернард даже не сразу понял, чем таким заинтересовалась матушка, а когда сообразил лэри испарились. "Как туман под лучами солнца" — подумал влюбленный художник, но горестного вздоха не сдержал. Не так, ох, не так представлял он себе праздники. Мечталось о другом. О возвышенном. И сладком… А не об экскурсии по замку, пусть даже и такой удивительному.

Но делать было нечего. Бросив укоризненный взгляд на лэру Изабеллу и отвесив подзатыльники ехидным братцам, Бернард напомнил себе, что он мужчина и дворянин и подступил к теще. На предмет розысков. А заодно насчет портрета. В смысле ее портрета. И чтобы собственноручно. И прямо сейчас.

Получив предложение попозировать, лера Нэлианна даже растерялась от такой наглости, но потом подумала и согласилась. Как бы там ни было, а к молодому человеку стоило присмотреться. Ну а там слово за слово разговорилась, даже улыбнулась пару раз. Правда от добрых советов воздержалась, хотя и с некоторым трудом. Слишком уж обаятельный оказался паршивец.

Ужин не привнес ничего нового в отношения молодых людей за исключением того, что на этот раз поганки обошлись без побегов. Они просто-напросто распрощались со всеми, пожелали сладких снов и отправились в спальню, которую, ясное дело, делили между собой.

— Может зря мы с ним так? — Эдме задумчиво расчесывала волосы перед зеркалом.

— Да ладно тебе, весело же, — отмахнулась от сестры Фиона. — У Бена было такое лицо, когда мы нырнули в тайный ход. Умора, — она захихикала.

— Так-то оно так, — Эдме всегда была более рассудительной в их дуэте. Но вот Софи на нас сердится из-за этого.

— Она из-за старшего Грира сердится, — Фиона перестала смеяться. — Обратила внимание, как Сонечка смотрит на него?

— Он тоже глаз не сводит с нашей выхухоли…

Эдме прервала музыка. Прекрасная. Грустная. Зовущая. Она доносилась. Там на улице в потоках лунного света стоял Бернард. И играл на гитаре. Увидел их прильнувших к окну девушек и запел о своей любви. А поганки стояли, прижавшись друг к другу, завороженно слушали и никак не могли понять, как он увидел их сквозь морок старого замка, как разглядел…

— Сто раз подряд влюблялся я

И только в вас одну,

Передо мной ваш гордый взгляд

Во сне и наяву…

Тра-ла-ла-ла-ла. Ла-ла-ла. Ла-ла-ла.

Передо мной ваш гордый взгляд

Во сне и наяву.

Звучало под луной…

— В нас одну… — растроганно повторила Фиона. — Слышишь, что ли?

— Слышу, не глухая, — рассердилась Эдме. — Как делить-то его будем? По- честному или как всегда?

— Не знаю… Но как же он поет… Все бы отдала, только бы слушать и слушать.

— Сто раз мечтал увидеть вас

В закатных красках дня,

Но звездный вечер каждый раз

Вас прятал от меня…

Тра-ла-ла-ла-ла. Ла-ла-ла. Ла-ла-ла.

Но звездный вечер каждый раз

Вас прятал от меня.

Дивная мелодия сплеталась с мужским голосом, рождая чудо.

— А давай без дележки, — не сводила глаз с Бернарда Эдме.

— Триада? Ты серьезно? — растерялась Фиона. — А потянем?

— Не попробуем, не узнаем.

— Сто раз бежать от вас хотел

В любую из сторон,

Но вот сто первый раз опять

Пришел я под балкон…

Тра-ла-ла-ла-ла. Ла-ла-ла. Ла-ла-ла.

Но вот в сто первый раз опять

Пришел я под балкон.

Жаловался зимней ночи влюбленный живописец, и его голос разносился над спящим поместьем.

Условно спящим. Помилуйте, кто же будет дрыхнуть в то время, когда звучит серенада? Встречались, конечно, отдельные непрошибаемые личности, такие как Ричард Грир… Но это скорее исключение нежели правило. Вот его старший брат, к примеру, не спал. Нэд стоял у окна, исходил чернейшей завистью к Бену и со всей ясностью понимал, что он так никогда не сможет. Просто не позволит себе… И это самое "никогда" заставляло лэрда обер-секретаря его королевского величества стискивать кулаки и скрипеть зубами.

А вот объект его страсти не разделял упаднических настроений. Вернее, не разделяла. Софи сидела, с ногами забравшись на подоконник, и улыбалась, мечтательно подставив лицо луне. На душе у нее было хорошо-хорошо, а еще радостно за поганок. Как же славно вышло с серенадой. И как замечательно, что Бернард не подвел, разглядел суженых сквозь мороки старого замка. Значит любит…

Винсу и Терри тоже было не до сна. И, хотя, о пении брата они ничего определенного сказать не могли — просто не слышали его, но время проводили не без приятности. Они играли в карты. На раздевание. А компанию им составляла горничная ее светлости лэри Карр — красотка Марта.