который теперь был разбит вдребезги и настолько не обладал ни скоростью, ни силой, что только вполне реальный страх присоединиться к другим мертвецам, разбросанным по двору, придал ему сил, чтобы в конце концов одержать верх. Один последний, слабый, измученный удар прикончил его последнего противника, а затем Канюк рухнул на колени, чувствуя себя объевшимся смертью и больным от убийства. Он так устал, что почти не чувствовал пальцев, вырвавших меч из его рук. Он так устал, что понял, что вот-вот покинет это адское место, только когда почувствовал рывок цепи, и его чуть не вынесли со двора.

Канюк был разбит вдребезги, голоден и измучен. Когда он вернулся в свою комнату, один из домашних рабов-африканцев поднес носик лейки к отверстию для рта его маски, и он с отчаянным, беспомощным рвением глотнул прохладную воду. Джеллабу сняли, и его отвели в горячую ванну, наполненную успокаивающими маслами, которые помогли расслабиться измученным мышцам. Когда он вытерся и надел чистую одежду, ему дали большую миску с грязным, размятым нутом, овощами и мясным фаршем, которые были его едой на этот день.

Позже, когда Канюк немного поспал, к нему пришел Джахан. - ‘Ты сегодня хорошо поработал, - сказал он. - Отныне Али будет тренировать тебя каждый день. Иногда вы с ним будете работать вдвоем. В других случаях тебя отведут в тюрьму, чтобы проверить то, что ты узнал. Там есть много людей, которых можно убить, и никто их не хватится.’

Джахан подошел к Канюку, положил руку ему на плечо и пристально посмотрел в глаза. – «Алина - необыкновенная женщина, не так ли?» - сказал он почти по-дружески, как один мужчина другому.

‘Да’ - ответил Канюк, поскольку ему было позволено поговорить с Джаханом наедине.

- Иногда я не могу решить, кто она - ведьма, шлюха или богиня ... а может быть, и все трое. Было удивительно наблюдать, как она могла доставить удовольствие даже такому человеку, как ты. - Он помолчал, а потом добавил: - Она возбудила тебя, не так ли? Так сильно, как только можно возбудиться.’

‘Да’ - повторил Канюк, и теперь в его голосе слышалась гортанная хрипотца.

‘И я уверен, что ты хотел бы, чтобы она доставила тебе должное удовольствие.’

‘О Боже, да ... пожалуйста ... да.’

Джахан печально улыбнулся Канюку. - ‘Я так и думал. Но тебе придется еще немного подождать, пока ты не отправишься в рай, потому что ни Алина, ни кто-либо из моих наложниц не тронут тебя, пока ты не достигнешь цели своего существования и не убьешь капитана Генри Кортни.

‘Но тогда...?- спросил Канюк.

Джахан улыбнулся: - ‘Если ты убьешь Кортни и заставишь его заплатить за все унижения, которые он причинил нам обоим, моему народу и нашему делу, тогда ты получишь в подарок одну из драгоценностей моего гарема – возможно, даже Алину, если она мне к тому времени надоест. Ты сможешь оставить ее себе и делать с ней все, что тебе заблагорассудится. Подумай об этом, почему бы тебе не сделать это сегодня вечером, когда ты попытаешься доставить себе хотя бы часть удовольствия своими пальцами, которое она наверняка доставит тебе своими.’

***

Уиллиам Петт был очень привередливым человеком, и кое-кто мог бы сказать, что это необычно. Хэл одолжил ему свое оливковое масло и мыло с барильной золой, и он обливал себя ведрами морской воды, очищая кожу от налета грязи, пота и других экскрементов, которые скопились на ней за то время, что он провел взаперти в зловонной кабине на «Дельфте». Однако его забота о гигиене тела была не единственным фактором, который делал его еще более заметным среди компании, собиравшейся каждый вечер за капитанским столом.

В отличие от других мужчин, сидевших за этим столом, чьи лица были обветрены ветром и соленой водой и загорели, как древесина «Ветви» за долгие годы пребывания под африканским солнцем, лицо Петта было пепельно-белым, как у высокородного европейца. Он каким-то образом добрался до Бомбея, а затем провел несколько недель на »Графе Камберленде», не приобретя даже слабого румянца на щеках, и плен только усилил его бледность. Этот несколько мертвенный вид подчеркивался его изможденным лицом и худым, жилистым телосложением. Хэл и его команда все еще поглощали последние свежие продукты, взятые на борт перед отплытием, и Юдифь тактично посоветовала корабельному коку использовать специи для придания тепла и ароматной приправы к наполовину сгнившей пище.

С тех пор как Хэл рассказал свою историю, прошло еще две ночи. Тем временем он отправил на "Дельфт" небольшую команду своих матросов под командованием боцмана Джона Ловелла, и теперь оба корабля шли в строю за кормой, хотя их продвижение было медленным, так как ветер все еще не поднимался. Захваченных голландских матросов продолжали держать взаперти, пока Хэл решал, что с ними делать, но они не были закованы в кандалы, им давали ту же пищу и питье, что и остальным членам корабельной команды, и дважды в день им давали время на палубе размять ноги, почувствовать солнце на спине и подышать свежим свободным воздухом. Что же касается Тромпа, то Хэл вспомнил о любезностях, которые его отец оказывал побежденным, и решил, что даже если груз новоиспеченных реликвий голландского капитана намекает на то, что он ведет себя не как джентльмен, с ним все равно будут обращаться как с джентльменом и каждый вечер приглашать обедать за капитанским столом.

Благодаря кулинарным советам Юдифь главное блюдо сегодняшнего вечера - карри из баранины с корабельным печеньем - оказалось достаточно вкусным. Остальные с жадностью проглотили его, но Петт не столько съел свою порцию, сколько передвинул ее по тарелке. Эта эксцентричность легко могла бы сделать его непопулярным среди своих обедающих товарищей, но его профессия требовала умения приспосабливаться к другим людям почти в любой ситуации, и он старался сделать себя достаточно приятным, чтобы его присутствие за обедом было скорее удовольствием, чем терпимым для окружающих.

Поэтому Хэл улыбнулся, передавая графин с вином через стол, и сказал: "Промочите свой свисток, мистер Петт. Вы заставили меня рассказать вам мою историю две ночи назад. Теперь ваша очередь. Какие перипетии судьбы привели вас именно к тому участку океана, откуда капитан Тромп ... - ибо голландец по предложению Хэла был приглашен отобедать с ними, - любезно спас вас. И я честно предупреждаю вас, Тромп, я тоже жду вашего рассказа, потому