Невозможно было разрушить все, забыть великое наследие, сохранившееся в сердцах верующих. И если многие прекрасные мастера того времени, архитекторы и просвещенные умы, в первую очередь Альберти, говорят о непрочности столь древнего сооружения, имеющего плохо укрепленный фундамент, то лишь для того, чтобы призвать к исправлению недостатков, предотвратить обрушение, а не отказаться от прошлого. В Риме чтили наследие первых римских христиан…

Действительно, проект реконструкции собора предполагал снос лишь его части. В основном речь шла о реставрации и новых, достаточно разнородных пристройках. Первые работы по сносу велись очень осторожно и осмотрительно. Руководил ими Бернардо Росселино, слывший довольно посредственным мастером, который был, скорее, хорошим практиком, чем творцом с богатой фантазией. Однако Росселино сумел удачно совместить старое с новым.

Он сохранил в нефе все, что можно было оставить, не нарушая замысла реконструкции. Так, например, были сохранены порфировые плиты пола, гробницы епископов, прелатов и аристократов. Золотые украшения гробниц переплавляются, но металл используется для изготовления священных сосудов и потиров.

При многих папах в соборе продолжались работы, требующие крупных вложений капитала и привлечения целой армии каменщиков, плотников, каменотесов, витражистов, мозаичников и художников. Что касается отделочных работ, то они, похоже, были начаты с входных дверей и фасада, украшенного поразительной мозаикой. Были перестроены или заново сооружены хоры и часовня, посвященная Мадонне делле Феббре, защитнице города во время страшных эпидемий, находившаяся, впрочем, за пределами самого собора, а также портик при входе, к которому проявлял интерес еще в самом начале работ папа Евгений IV.

Следуя тому же замыслу, Пий II Пикколомини выделяет средства на часовню святого Андрея и ложу, откуда папа благословляет паству, а также на две колоссальные статуи святого Петра и святого Павла на монументальной лестнице собора, заказывает Филарете запечатлеть на бронзовых дверях довольно оригинальные сюжеты: фрагменты из басен Эзопа, историю Леды и Лебедя.

Этот величественный фасад, полностью обновленный, чтобы поразить паломников и принести новую славу папству, был лишь плакеткой к старому зданию, выступая гарантом подлинности. Новые работы, задуманные, вероятно, при Николае V архитектором Росселино, проводились под контролем Альберти, который в то время находился в Риме и приостановил их, сведя к расширению трансепта и удлинению хоров при помощи широкой апсиды. Все остальное в течение многих десятилетий оставалось в незавершенном состоянии.

Внутри собора пап, прежде всего, занимали часовни, витражи и росписи, а также папские гробницы, отделанные мрамором. Фра Анджелико, например, работал в так называемой капелле Святого Причастия.

Вплоть до 1500 года все работы сводились к переделке пристроек и убранства, что являет собой знак глубокого уважения к традициям, а быть может, и некоторой робости самого замысла и нехватки необходимых средств. Сохраняется первоначальный облик базилики. Но при папе Юлии II делла Ровере судьба ее была решена. Папа не колебался в принятии нового плана. Претворением в жизнь его замысла занимался Браманте, родившийся в Урбино в 1449 году. Он был замечен после того, как при Александре VI Борджиа построил небольшую церковь Темпьетто на холме Яникул рядом с Сан-Пьетро ин Монторио. Браманте смело отошел от традиционного плана базилики, строившейся в виде удлиненного прямоугольника, решив использовать центральный и круговой план, что в большей степени соответствовало тому представлению о мире, которое сложилось у некоторых гуманистов. Он применяет те же теории при создании нового собора святого Петра, но более сдержанно, более тонко. Тем не менее Браманте приговорил старое здание по меньшей мере к частичному разрушению.

Первые, все еще робкие работы всегда сохраняют главное — аркатуры нефов. Со стороны фасада сооружаются элегантные и легкие лоджии, которые словно украшение пристраиваются к строгим стенам времен Николая V. Затем проводится конкурс на создание макета и плана реконструкции собора святого Петра, который выигрывает Браманте. Он побеждает Джулиано да Сангалло, архитектора, которому покровительствовал папа. Браманте представляет проект здания в виде греческого креста, тем самым полностью порывая с традицией строительства базилик. Необходимо разрушить старое, и Браманте, несмотря на сильное сопротивление, идет на это, за что и получает прозвище maestro ruinanti или maestro guastante (мастер-разрушитель. — Примеч. пер.) 18 мая 1506 года папа Юлий спускается в глубокий котлован, вырытый под куполом, закладывает камень первого столпа: с этого момента начинается длинная история. Более века шло строительство, осложняемое различного рода проволочками и пересмотром первоначального замысла. План в виде «идеального» греческого креста был оставлен, вероятно, самим же Браманте еще до его смерти (1514). Он вернулся к удлиненному нефу, способному вместить паломников и обеспечить им доступ к хорам, алтарю и гробницам. Проблемы, связанные с паломничеством, диктовали свои правила и взяли верх над куда менее реалистичной концепцией «княжеской» церкви, подчиняющейся иной эстетике.

Римские дворцы. Кардиналы и банкиры

Христианский Рим, пока еще город знати, все больше превращается в город прелатов и князей Церкви, которые украшают его, строя великолепные резиденции. Первые годы (1420–1430), явившиеся временем неопределенности, богатые семьи залечивали свои раны и восстанавливали разрушенные, обветшалые, иногда и вовсе покинутые на время изгнания дома. Теперь устремления и надежды знати изменились. Они думают уже не только о суровых крепостях с донжонами, разумеется, неудобных для жилья, с толстыми стенами и грубо выполненными украшениями. В Риме расцветают дворцы, принадлежащие знатным синьорам и князьям. Дворцы все еще сохраняют оборонительные функции, но строятся с размахом и имеют продуманную планировку, в них появляются очаровательные внутренние дворики. С приходом к власти Евгения IV (приблизительно в 1435–1440 годах) город начинает преображаться. Семья Орсини, друзья папы, строят напротив моста Святого Ангела дворец Монти Джордано. Рядом вскоре появляется монастырь Сан-Сальваторе ин Лауро. Новый дворец имеет более приветливый облик и в большей степени соответствует новой моде, а именно архитектуре пьяцца Навона. Повсюду в Риме ведется строительство. Семейство Аччиапачи возводит дворцы на Corso, строится дворец кардинала Капраника. Чуть позже, при Николае V, появляются дворцы Гриффи, Массими — неподалеку от Орсини, Ангуиллара — рядом с рекой в районе Трастевере. Некоторые семьи пристраивают огромные строения к церквям, находящимся под управлением клана: например, к Санта-Мария ин Трастевере и Сан-Лоренцо ин Лучина.

В дальнейшем самым решительным образом новый стиль жизни берет верх над старым. Соперничающие между собой богатые князья Церкви, желая понравиться и показать себя в лучшем свете, хотят иметь пышные дворцы, полные придворных. В Риме, придворном городе, появляются и развиваются настоящие аристократические кварталы, которые в конечном счете меняют существовавший до этого облик города. Новые кварталы, комплексы дворцов и домов соперничают с теми, которыми владели старые римские семьи, и постепенно превосходят их. Вычурные фасады, внутренние дворики и сады украшают княжеские дома, из окон которых открывается прекрасный вид. Теперь город пап следует известным мировым образцам, как то: дворцам парижских принцев близ Лувра, расположенным вдоль Сены или рядом с королевским дворцом Сен-Поль, а также лондонским дворцам между Сити и Вестминстером, стоящим вдоль Темзы и Стрэнда, где находится дворец Савойя. Тон всему задает лихорадочное строительство кардинальских дворцов в Авиньоне. Следуя этой традиции, в Риме сначала появляются дворцы племянников папы, его приближенных, пользующихся высочайшей милостью, и тех, кто хотел блистать в свете. Дворцы теперь не только служебные бюро, но и места для увеселений и проведения пышных праздников.