– Не понял… – слегка растерялся Семиверстов. – Откуда известно…

– Можешь не с трех раз, а с единственного догадаться, но не озвучивать.

– Догадался, – сухо ответил Сергей Палыч. – Но там же стоит аппарат, предупреждающий о прослушивании…

– Он и предупреждает, когда прослушивание идет с наземной линии. Здесь совсем другое дело. Мы не заземлены…

– Значит, и другая сторона… Они же пользуются вашими услугами.

– Да. Обязательно. Они знают этот номер?

– Нет, слава богу…

– Это уже лучше. Но ты не ответил, Сергей Палыч, на мой вопрос.

– Подполковник Джабраил Артаганов был следователем республиканского управления ФСБ. Должности следователей у них, насколько я понимаю, сейчас забрали в следственный комитет… Новую должность Артаганова я просто не знаю, но сидит он все в том же кабинете. Я звонил и попал правильно. Очно мы давно не встречались, времена могли его изменить в любую сторону. На мой взгляд, раньше Джабраил был хорошим, грамотным специалистом, он как раз и принимал у меня Дошлукаева после сдачи отряда…

– Это все мы знаем. Но я у тебя спросил конкретно: что он за человек?

– Думающий… Это главная его характеристика. И очень адекватный по ситуации. Аналитик не по профессии, а по жизни. Может правильно предположить развитие событий. На мой взгляд, человек не продажный. По крайней мере, не жадный. Слышал я, что Джабраил имеет квартиру в Москве, где живут его жена с сыном. Сын – студент… Он ждет перевода по службе или выхода в отставку, после этого тоже в Москву переберется. Я так думаю. Сам он мне об этом не говорил. И вообще все мои впечатления только внешние, на которые, сам понимаешь, полагаться…

– Сведения у тебя, товарищ полковник, слегка устарели… Сын университет в Москве бросил, учась на четвертом курсе, сейчас учится в Соединенных Штатах, – перебил полковник Мочилов полковника Семиверстова. – Жена твоего Джабраила очень часто навещает американское посольство. Но это, возможно, как-то связано с сыном. С кем она там встречается, мы не знаем. У наших людей в самом посольстве возможности контроля ограниченны, а СВР и ФСБ в обмен на сведения потребуют выложить им причину нашего интереса. Что нас тоже не устраивает…

– Я тоже пока причины для волнений не вижу, – возразил Семиверстов. – Как не вижу криминала в том, что младший Артаганов обучается в Штатах. Признаюсь, сам я своего сына туда учиться не послал бы просто потому, чтобы там его голову не затуманили американским образом жизни и отношением к жизни, которые меня не устраивают. Но при этом и не возмущаюсь, когда кто-то своих детей туда отправляет. Но вот сын офицера спецслужб… Подполковника ФСБ… Это, конечно, нонсенс, за который с удовольствием ухватятся американские спецслужбы. Кстати, Юрий Петрович, вопрос на засыпку…

– Можешь, Сергей Палыч, про засыпку забыть. Отвечу, не дожидаясь вопроса. Учится на нейролингвистического психолога…

– Очень интересно! А что это такое?

– Что такое нейролингвистическое программирование, тебе объяснять не нужно?

– Слышал про такую вещь…

– Теперь американцы пытаются систему программирования расширить и сильнее завязать ее на побочных науках. Отсюда появились нейролингвистические психологи и еще какие-то спецы. Но в целом эта профессия косвенно связана, как мне думается, с материалами, которыми располагает Актемар Дошлукаев. Попутно замечу, что весь прошлый выпуск нейролингвистических психологов в трудные для Америки кризисные времена был трудоустроен в лабораториях, функционирующих на деньги ЦРУ. Тебя, как я понимаю, интересовал именно последний аспект…

– Да, меня интересовала связь младшего Артаганова с материалами Дошлукаева.

– Возможно, такая связь существует.

– Но говорить утвердительно мы права пока не имеем.

– Все точно так…

– Мне бы хотелось съездить в Грозный…

– Зачем?

– Попытаться прикрыть Актемара Баштаровича. Он слишком наивный человек.

– Пока ничего тебе, Сергей Палыч, ответить не могу. Но, возможно, нам придется вмешиваться в ситуацию более активно и проводить более радикальные мероприятия. Сейчас этот вопрос на рассмотрении руководства. Если решится положительно, тогда подумаем и о твоей поездке. Пока самостоятельно резких шагов не предпринимай. Извини… Мой аппарат подает сигнал, что нас пытаются прослушать. Прослушивают только твою линию. Моя линия блокируется с нашей стороны. Ни разговор не услышат, ни номер не определят… Прослушивание идет не с нашего спутника, иначе сигнала не было бы. Значит, засекли тебя…

– Понял. Связь через Хронического Убийцу…

– Это кто?

– В бригаде скажут. До связи.

– До связи…

Сергей Палыч отключился от разговора и замер в задумчивости. Потом, вспомнив, что ему должен позвонить и уже звонил, скорее всего, капитан Кудрявцев, вообще отключил свою трубку, чтобы номер Хронического Убийцы не попал в поле зрения прослушивающего спутника…

* * *

Дело уже к вечеру близилось, и хотя дни один за другим становились все длиннее, со временем считаться все же приходилось. До сих пор не позвонил капитан Шингаров, хотя Сергей Палыч держал привезенную капитаном трубку в кармане под рукой. А вскоре должен был приехать отец Василий, при котором не хотелось бы звонить Тамиле. Кроме того, в этот трудный и суматошный день Сергей Палыч даже не погулял днем с Ньюфистофелем. Вообще-то он считал обязательными прогулки утром и вечером, и пес с этим соглашался, однако, если было желание пройтись днем, собака такому была только рада. А поскольку такое желание возникало часто, то Ньюфистофель к дневным прогулкам уже привык и иногда даже позволял себе напомнить хозяину, что пора бы и пройтись. Разница была только в том, что днем менялся маршрут – гуляли уже не по знакомой и привычной тропе в поле, а по опушке леса, где тоже начала образовываться хорошо утоптанная трава.

Стоило Семиверстову взять в руки поводок и едва слышно звякнуть цепочкой-ошейником, как Ньюфистофель уже оказался впереди хозяина у двери, дожидаясь, когда его выпустят. Конечно, он и сам при необходимости открывал эту дверь ударом широкого лба, но предпочитал вежливо дождаться хозяина.

Над полем кругами летали, как обычно, два ястреба-канюка. Их полет Семиверстов наблюдал ежедневно с первого дня своего пребывания в Подхвостье и переживал за хищников, когда прилетала стая ворон и на время изгоняла ястребов с их законных охотничьих угодий. Впрочем, канюков могли прогнать не только вороны. В первый год в поле появился маленький сокол-пустельга, устраивающий себе гнездо в развалинах заброшенного дома. Целый день он потратил на то, чтобы изгнать из неба над полем пару ястребов. К вечеру это, кажется, удалось, но тут пустельгу ждали непредвиденные неприятности. Откуда-то из других заброшенных домов налетели большой стаей ласточки и, нападая поочередно, прогнали из окрестностей красивого и быстрого хищника. Вот и пойди, разберись в этих небесных иерархиях… Самые мелкие и самые отважные изгоняют более крупных и сильных. Одиночные герои не в состоянии выстоять в борьбе с организованным и численно превосходящим противником.