ресторана. Характеристика, которую среди неаполитанцев еще нужно заслужить.

– Скажи, что это я тебя послал, – добавил он, и радостный Ландрулли помчался в Чизон.

– Вас прислал Сальваторе? – воскликнул бармен, усадив агента в самом укромном уголке своего заведения.

Он лично не был знаком с господином Спеджорином. Разговоров о нем ходило мало. Гораздо больше о его жене, которая мало времени проводила дома. Хозяин бара каждое утро наблюдал, как женщина уезжала куда-то на машине. Возвращалась она только к обеду. Из дома выходила в восемь часов. Да, точно, в восемь – как дата его дня рождения.

– Можно назвать причину, по которой жена всегда уходит из дома? – вполголоса спросил бармен.

– Попробуйте.

– Потому что она снова вышла замуж, не сообщив об этом мужу.

– Бойфренд?

– А вы думаете, дамский парикмахер?

– Или же это происходит потому, что жена скучает. А вдруг это муж завел себе породистую лошадку?

Слова полицейского заставили неаполитанца задуматься. Этого нельзя было исключать: ему приходилось видеть инженера, возвращавшегося поздно вечером, когда он уже закрывал свой бар.

– Время от времени даже туалетная бумага заканчивается, – произнес бармен загадочную фразу.

Агент Ландрулли подошел к дому семьи Спеджорин. Он позвонил, но никто ему не ответил. Полицейский заметил легкое подрагивание штор в окне и продолжил ждать. В окно выглянула домработница и сообщила, что синьора ушла в салон красоты и до вечера не вернется. Ландрулли попытался представить, как бы в этой ситуации повел себя инспектор Стуки. С деланным безразличием агент сел в машину и завел мотор. Он чуть проехал вперед, затем дал задний ход, лихо развернулся на узкой дорожке и вдруг резко затормозил перед домом. С выражением облегчения на лице женщина следила за его отъездом.

– Я совсем забыл, – сказал ей Ландрулли, – я из полиции и хотел бы задать вам несколько вопросов.

Женщина испугалась. Она не была итальянкой и потому представляла себе неизвестно какие опасности.

– У меня есть разрешение на работу, – пролепетала она с балкона.

– Мне нужно осмотреть территорию. В связи с делом инженера, вы меня понимаете?

– Полиция уже была здесь.

Да, агент Ландрулли это знал. Вдова предоставила в распоряжение комиссара рабочий кабинет и персональный компьютер мужа. Она передала также, разумеется, под руководством грамотного адвоката, важную банковскую информацию. Ландрулли понял, что действительно дом уже был изучен досконально, и решил открыть свои карты.

– Я должен осмотреть зонты синьоры.

Домработница округлила глаза.

– Это важно!

Женщина впустила агента в дома.

– Вам нужны зонты только синьоры или всей семьи?

– Только жены инженера.

Прислуга вернулась с полудюжиной зонтов. Она принесла также пляжный зонтик от солнца.

Ландрулли тщательно их осмотрел.

– Здесь все? Или каких-то не хватает?

Женщина пересчитала.

– Семь. Все на месте.

– Вы уверены?

– Их всего семь.

Ландрулли лихорадочно думал, что делать дальше. Вдруг его осенило:

– И последнее. Нам нужен семейный фотоальбом. Вы знаете, где он?

Домработница кивнула. Она заправляла постели, делала уборку в доме и иногда заглядывала в ящики комода.

– Пожалуйста, принесите его, чтобы мне в другой раз не приезжать.

На этот раз женщина энергично замотала головой.

– Нам приходится работать сутки напролет, чтобы найти убийцу господина Спеджорина. Мы не можем тратить время, чтобы ездить туда-сюда.

– Попросите синьору.

– Где находится этот салон красоты? Здесь, в городе?

– Нет, в Тревизо.

– Вот видите! Из-за вас я трачу время. Мы договорились с синьорой, вам за это ничего не будет.

Они посмотрели друг на друга. Домработница ушла и вернулась с объемным альбомом с золотой каймой на обложке. Все еще сомневаясь, она передала альбом Ландрулли, который взял его с деликатной решимостью. Жестом он велел женщине не беспокоиться. Уже сидя в машине, агент Ландрулли осознал, что весь вспотел от волнения. Не так-то просто было играть роль инспектора Стуки.

До закрытия оставалось несколько минут, когда в бар вошел инспектор Стуки и не спеша направился к барной стойке. Секондо в этот момент находился, скорее всего, в кладовой. Слышались приглушенные звуки, будто перетаскивали что-то тяжелое. Наверное, бармен двигал бутыли или ящики с вином. Когда Секондо вернулся, Стуки заказал просекко.

– Но не из открытой бутылки. Я крутил педали весь день, и сейчас моим мышцам требуются маленькие стойкие пузырьки.

Секондо, казалось, был удивлен приходу инспектора. Он взял тряпку и сделал вид, что вытирает поверхность барной стойки, которая и так была без единого пятнышка.

– Впрочем, наверное, я возьму просекко повторного брожения в бутылке, то, которое с осадком.

– Надо же, после стольких разговоров о виноделии вы начали ценить изысканные вина.

– Секондо, вот что, как мне кажется, я понял, – начал говорить Стуки, пока бармен выбирал в холодильнике бутылку вина.

Послышалось легкое шипение. Бармен наполнил вином два бокала.

– Граф Анчилотто был не совсем в форме. Скорее даже наоборот, он чувствовал себя в шаге от конечного пункта назначения. И у него в голове роилось множество мыслей. Анчилотто знал, что его время уходит. Сообщение о том, что он должен отчалить навсегда, граф получил около одиннадцати месяцев назад. Каким-то образом он смирился со своей судьбой, но не хотел, чтобы некоторые вещи оставались такими, какими они были. Граф не выносил мысли, что после него останется то, что было ему ненавистно.

А теперь слушайте внимательно, Секондо. У него рождается план. Анчилотто обращается к своей единственной племяннице и заключает с ней сделку: земли в обмен на кое-что…

– На что? Не томите.

– Я этого еще не знаю. Но эта его сумасшедшая племянница точно что-то замышляет. Далее граф концентрируется на вызывающем у него отвращение директоре цементного завода, который отравляет виноградные холмы. Возможно, он хочет смерти инженера. Кто знает, хотел ли он это сделать собственноручно?

– И почему не сделал? А? Уж точно не потому, что графу не хватило смелости. Почему он не застрелил его сам? Анчилотто был с Дикого Запада! Тот, который, если это взбредет ему в голову, просто подкараулит и прикончит.

Инспектор задумался.

– У него больше не было оружия, – сказал Стуки. – Когда Анчилотто решился сделать то, что давно задумал, пистолет уже был у патера, а потом неизвестно куда пропал.

– Для графа не было бы проблемой выкупить целый оружейный склад.

«Отличное замечание, Секондо», – подумал Стуки, допивая последний глоток вина, задержавшийся на нёбе свежим послевкусием.

– Впрочем, я пришел, потому что хочу поближе познакомиться с Братством просекко.

– Вы хотите встретиться с членами Братства и говорить с ними о графе? Но почему?

– Потому что, если ты сам производишь просекко, а перед «большим прыжком» пьешь шампанское, это значит, что ты поступаешь так кому-то назло. Это как