верит. Тогда ты пробуешь встать и показать всем квитанцию, которую тебе выдали, когда ты изобрел телефон. Но ноги тебя не держат, и Берто ведет тебя в уборную. Так гораздо лучше.

Ты видишь чье-то лицо, похожее на твое. Берто убеждает тебя, что это именно твое лицо. Оно отражается в воде унитаза, потому и воняет, так он говорит. Наступает момент, когда Берто все это надоедает, и он лупит тебя по чему попало, а потом тащит к выходу и выталкивает на улицу.

«Берто, не бросай меня», – умоляешь ты. Но трактирщика ждет полный зал клиентов, он не может весь вечер возиться с алкоголиком. «Ты злой», – кричишь ты ему и суешь свой ключ в первую попавшуюся замочную скважину. Но ключ ломается, ведь это не твой дом. Тогда с половиной ключа ты возвращаешься к Берто и просишь последний стаканчик. Потому что хуже все равно уже некуда. «Даже и не думай!» – отвечает Берто и наливает тебе полстакана белого вина, после красного. Наверное, поэтому там, где ты просыпаешься, у всех людей белые одежды. Ты думаешь, что это родственники Берто. Но они отвечают, что с ним не знакомы, и просят не волноваться. А еще говорят об этиловой коме.

– От этого умирают? – спрашиваешь ты.

– Обычно нет…

А ты, Берто, умер. Ты этого не заслужил! Но не переживай, я вычищу твою могилу.

28 августа. Пятница

За несколько секунд до телефонного звонка Стуки почувствовал запах чая. Он открыл глаза, пытаясь понять, который теперь час. За окном только-только начинало светать.

Дядя Сайрус всю ночь читал досье.

– Самый деликатный момент – на каком топливе мы печем торт из цемента.

Сонному Стуки показалось, что над телефонной трубкой струился пар, как над стаканом с чаем.

– Дядя, ты говоришь о горючих материалах?

– Да, но речь не идет о древесине дуба, и даже не о соломе.

– А о чем?

– В материалах, которые ты мне дал, написано: нефтяной битум, кокс и мазут.

И здесь нефть! Дядя Сайрус не смог сдержать гневного возгласа: от нее все несчастья Ирана.

– Кроме того, в печи бросают покрышки, а еще используют метан. Совсем немного, только чтобы разгорелось.

– Сайрус, о чем ты говоришь?

– Господин Мосаддег не разрешил бы, чтобы на иранском цементном заводе жгли покрышки.

– Господин Мосаддег был свергнут с поста премьер-министра в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году в результате государственного переворота. Думаю, ему было не до цементных заводов.

– В любом случае, если что-то жечь, газообразные продукты сжигания попадают в воздух. Это законы физики.

– Именно так, дядя!

– Мы тоже иногда выделяем газы.

– Да, но я не думаю, что они так же вредны, как выбросы цементного завода. Это ведь почти как мусоросжигатель. Антимама! Это же не цементный, а мусоросжигательный завод!

– В Иране господин Мосаддег никогда бы не позволил построить мусоросжигательный завод.

Стуки отправился в полицейское управление, чтобы еще раз просмотреть свои записи в корзине для вопросов. От Ландрулли он узнал, что осмотр комиссаром виллы графа Анчилотто ни к чему не привел. Никаких следов пистолета. К тому же полицейским пришлось выдержать атаку свирепой, как ягуар, синьоры Салватьерры, которая обвинила их в коррупции и назвала обыск актом жестокого беззакония.

– Она их впустила? – удивился Стуки.

– В конце концов синьоре пришлось это сделать. Но коллеги должны были передвигаться, плотно прижимаясь к стене. Она орала как сумасшедшая над каждым открытым ящиком.

«Антимама!»

Инспектор никогда еще не находился в таком затруднительном положении. Возможно, он задавал себе не те вопросы?

– Послушай, Ландрулли, агент Малвестио увлекается велоспортом, так?

– Не просто увлекается. Он фанатик.

– Давай попросим его одолжить нам пару велосипедов и все необходимое для их транспортировки.

– Другими словами, вам нужна его машина.

– Да.

– А для чего?

– Для велосипедной прогулки, – сказал Стуки, – на цементный завод.

Без велосипедных костюмов, но в шлемах, на которых настоял агент Малвестио, Стуки и Ландрулли были похожи на двух биржевых маклеров Нью-Йорка в день всеобщей транспортной забастовки. Изучив маршрут по карте, они доехали до цементного завода и покатили дальше, пытаясь догадаться, куда мог поехать инженер Спеджорин в тот роковой вечер. Следуя за ходом своей мысли, Стуки исключил некоторые направления. Ландрулли, который не привык ездить на велосипеде, с трудом держался в седле, и время от времени его заносило в сторону. Поэтому инспектор велел агенту ехать рядом с ним с внутренней стороны дороги.

– Нужно ехать гуськом, – сказал Ландрулли.

– Правильно! Но так сразу поймут, что мы полицейские, потому что все велосипедисты ездят рядом друг с другом, а иначе какое в этом удовольствие? Надо же чем-то бесить автомобилистов.

Инспектор Стуки стал быстро крутить педали, оставляя позади повороты, маленькие развилки, небольшие подъемы и тенистые места. Ему не приходилось часто ездить на велосипеде. Когда он был маленьким – да, особенно с отцом, когда тот возвращался из очередной геологической экспедиции с другого конца света.

– Мне платят за то, чтобы я собирал и пробовал на вкус камни по всему миру, – говорил он сынишке, – чтобы узнать, есть ли среди них шоколадные.

– Бывают камни из шоколада?

– Еще бы! – отвечал геолог.

Потом они хватали велосипеды и мчались на пляж. Его отец ездил так быстро, что у маленького Стуки начинало колоть в боку, но он не сдавался и не прекращал гонку. Никогда не надо переставать собирать камни, а иначе как человечество узнает, какие из них шоколадные?

Среди каштановых деревьев по бокам дороги иногда мелькали опрятные домики. Нужно было быть осторожными на спусках. Ландрулли наклонялся над рулем велосипеда, чтобы набрать скорость. По другой стороне дороги промчалась машина. На каждой развилке приходилось разворачивать карту, чтобы выбрать правильное направление.

– Мы ищем ресторан? – спросил Ландрулли на половине довольно нелегкого подъема.

– Нет.

– Приватный клуб?

– Нет, слишком много народа.

– Инспектор, мне не до шуток, – произнес агент, задыхаясь и отчаянно потея.

На вершине подъема – несколько мгновений передышки. И снова череда поворотов. Вскоре велосипедисты выехали на шоссе. Невдалеке от перекрестка стояла церквушка с невысокой колокольней и удобной площадкой у входа. Полицейские остановились передохнуть. Стуки подумал, что это было идеальное место для свиданий.

– Ландрулли, ты не думаешь, что именно здесь, в тени колокольни, могли встречаться влюбленные голубки? А потом, может быть, шли выпить коньяка в один из этих домов.

– Инспектор, если бы я был одним из голубков, то это был бы очень вспотевший голубок…

– Инженер был хорошо натренирован, а женщина, скорее всего, приезжала на машине.

Стуки посмотрел по карте: