– Ты не заснул часом, грамотей? – с тревогой окликнула его Лейна. Толкнула в плечо, словно пытаясь разбудить. – Ты гляди! Замолчал, в пол уставился, бормочет чего-то… Может, твою книжку надо жрецам показать? Может, она того… заговоренная? А то и вовсе чародейская?

– Ну что ты такое говоришь! – Антоло развел руками. – Какая еще чародейская?

– А такая! Знаю! Сказки слышала! – Уверенности в ее голосе хватило бы на четырех университетских профессоров.

– То-то и оно, что сказки! Если даже книга и чародейская, то человека она не заколдует.

– Да ну?!

– Конечно.

– А ты их видел? Или с колдунами когда дружбу водил?

– Книг не видел. А с колдунами… – Антоло вздохнул и замолчал. Уж дружбы с Киром он точно не водил. Да и будет ли когда-то водить, неизвестно. Слишком они разные. Один офицер из небогатого, как выяснилось, рода. Хоть и дворяне, а землю пахали, косили, коров доили наравне с чернью. И денег лишних в семье не водилось. Зато гордости и отваги, стремления не опорочить прославленных предков хоть отбавляй. А второй родился в семье табальских овцеводов, забывающих уже, с какой стороны к тому барану подходить надо.

С детства Антоло привык к роскоши – по-деревенски безыскусной и аляповатой. Уж если дед вешал на шею оберег, то цепочка была из самого дорогого, червонного золота и в палец толщиной. Если отец кроил кафтан, то заказывал самое дорогое сукно, аж из Итунии… И ведь его самого в университет отправили скорее из тщеславия – перед соседями покрасоваться: вот, мол, какие мы зажиточные, денег куры не клюют, захотим и из старшего сыночка магистра богословия сделаем, захотим и младшего в полковники выведем, даже если для этого придется полк снарядить на свои деньги.

Отправляясь в Аксамалу, он даже не знал, что будет учить, сколько лет, и, главное, понятия не имел, для чего это ему нужно. Вот Емсиль – молодец. Уж он-то мечтал лечить людей с самого начала. И даже попав в армию, себе не изменил, занимается любимым делом. А он, Антоло из Да-Вильи? В чем его предназначение? Способен ли он совершить поступок, который запомнится людям. Пускай, не войдет в историю. Триединый с нею! Ведь не каждый человек достигает славы и величия. Вспомнят ли о нем простые люди? Те, с которыми приходится делить хлеб, хлебать пиво из одного бочонка, драться бок о бок. Может, быть наемником – это и есть его судьба? Придумывать всяческие хитрости и уловки на поле боя… Пробираться в тыл врага…

Тут он сообразил, что опять задумался до неприличия надолго.

Улыбнулся Лейне:

– Ладно. Не будем о колдунах. А то еще приснятся следующей ночью. Куда сегодня идем?

Девушка хмыкнула:

– Я думала, ты и не спросишь уже. А то и останешься книжку свою читать.

– Да что я, почитать не успею? – горячо заверил ее Антоло. – Делу время, а потехе час, как говорят у нас в Табале.

– Меньше болтай про Табалу! – Лейна зябко повела плечами и стрельнула глазами по сторонам, будто бы кто-то мог ее подслушать.

– Да ладно! Я только тебе, – подмигнул ей Антоло. – Так куда идем? Что мыть на этот раз будем? Эх! Стосковался я за ночь по ведрам!

Служанка вздохнула, по достоинству оценив его шутку, махнула рукой:

– Большой зал. Его светлость военный совет собирать изволят. Выходит, надобно поубираться…

– Надо так надо! – Бывший студент подхватил пустое ведро, ночевавшее в углу комнаты. Понизив голос, он поинтересовался: – А что, у его светлости много советников?

– Это мое дело, что ли? – отмахнулась Лейна. Она вообще, на взгляд табальца, слишком много жестикулировала. Прямо скажем, по-каматийски как-то… Может, в предках у Одберга имеются выходцы с юга?

– Ну, а все-таки?

– Ой, ну не знаю я… Капитан стражи, капитан латников, капитан крепости… Мало ли кто еще? Ах, да! Барон этот приезжий будет обязательно. Уж не для него ли все надраивают?

Антоло вежливо пропустил девушку вперед в дверях. Спросил вдогонку:

– А что из себя представляет барон? Ты его часто видела?

Лейна остановилась. Снова повела глазами по сторонам. Внезапно осипшим голосом тихонько проговорила:

– Видеть видела. Даже говорила с ним… Только лучше бы мне век от него подальше быть.

– А что так? Видел я его. Дворянин как дворянин…

– А ты в глаза ему заглядывал?

– Нет. Он мне что, невеста, что ли?

– Вот заглянул бы разок…

– Еще чего! – покачал головой парень. И добавил: – А ты заглядывала?

– Заглядывала, – обреченно кивнула Лейна. – Хотя, если честно, это он мне заглядывал… Подходил, разговоры разговаривал, о наследнике выспрашивал…

– О наследнике? – Антоло встрепенулся. Как он мог забыть? Мальчик! Мальчик в шитом серебряной нитью камзольчике! Со старинным, покрытым благородной чернью медальоном, который вместе с кордом в ножнах и отличал его от самых обыкновенных мальчишек, которых просто пруд пруди в любом городе или деревне от северных пустошей до Ласкового моря. – Помню, помню. Хороший малыш. Шустрый и не злопамятный.

– Это его светлость Халльберн, а не малыш! – Девушка топнула ногой. – Хотя сердце у него и впрямь золотое. Зла не держит, не подличает… Жаль, граф Вильяф его не любит.

– Как это не любит? – поразился Антоло.

– Да вот так… Не любит, и все тут…

– Не может быть! – Табалец искренне недоумевал. Ну, не укладывалось у него в голове, как это отец может не любить собственного сына. – Он ему родной?

– Да уж не усыновленный… – едко ответила Лейна.

– Но как же тогда?..

– Откуда я знаю? – Девушка остановилась и по привычке уперла кулаки в бока. Правда, голоса она не повышала – видно, строго с шумом во дворце ландграфа. Или за лишнее словцо можно в подземелье угодить?

– Что вы все ко мне пристали? – продолжала она звенящим шепотом. – Я что, ландграфу ближняя родственница? Или он у меня совета спрашивает, кого ему любить, а кого нет?

– Тише, – Антоло примирительно коснулся ее локтя. – Не бери близко к сердцу. Чего я такого спросил? Пустое любопытство.

Он лукавил. Хотя и старался не подавать виду. Припомнив о наследнике Медрена, бывший студент не мог не восстановить в памяти те ощущения, которые испытал, невзначай прикоснувшись к плечу мальчика. Зуд, словно под кожей поселились кусачие лесные муравьи. Озноб. Головокружение, как у худосочной дворянской дочки, вышедшей в полдень прогуляться без зонтика. То же, но в гораздо меньшей степени Антоло чувствовал всякий раз, когда оказывался рядом с Кирсьеном и уж тем более когда они невзначай сталкивались.

Объяснение могло быть лишь одно.

Наследник Медрена обладает очень сильными магическими способностями. Настолько сильными, что даже Тельмар Мудрый, кажущийся большинству сасандрийцев недосягаемым в чародейском могуществе, был бы посрамлен в магическом поединке. Впрочем, тридцать семь лет тому назад Великий Круг чародеев Сасандры пожертвовал собой во имя спасения народа империи от бубонной чумы. С тех пор время сильных волшебников миновало. Но неужели не навсегда?