Потом злость проходила, и он начинал жену жалеть. Нина напоминала маленького страдающего ребенка, которого чем-то сильно обидели в детстве. Насколько он знал, в детстве Нину никто не обижал, и к тому же она давно выросла, но жалость подступала и прогоняла досаду.

Еще нужно было позвонить Нининым коллегам. Пришлось отойти от окна и снова взять телефон.

28 мая, вторник

Нинин стол не изменился, на нем продолжала лежать стопка бумаг, а около клавиатуры стоял маленький бронзовый мышонок. Его подарил Игнат на Новый год. Наверное, по восточному календарю наступал год не то мыши, не то крысы, потому что мыши и крысы смотрели на Игната со всех витрин. Он тогда слонялся по торговому центру в поисках новогодних подарков.

Матери купил духи, а Нине мышонка.

Нина посмеялась, порадовалась и поставила на стол. Игната кольнуло, что она не отнесла его подарок домой. Получалось, что не только он старается не помнить о ней, когда ее нет рядом, но и она о нем.

Стол не изменился, а казался покрытым пылью.

– Игнат, ты пойдешь на похороны?

– Конечно.

Ему не хотелось видеть мертвую Нину. Жаль, что завтра у него свободный день и не пойти на похороны невозможно.

На кафедре он пробыл не дольше десяти минут и с облегчением вышел через проходную. Вокруг сновали студенты, но ему казалось, что он один на тротуаре. Все остальные просто тени. 3D-изображения.

Он считал, что Нина ничего для него не значит, а оказалось – без нее он единственный живой среди теней.

Она была его тылом, и он не догадывался, что тыл ему очень нужен.

Дернулся телефон в кармане рубашки. Игнат обрадовался – хотелось отвлечься, забыть о завтрашних похоронах.

– Я договорилась насчет интервью, – деловито сообщила Ангелина. Показать его на одном из телевизионных каналов было ее мечтой. – Завтра корреспондент к тебе подъедет.

– Завтра я не смогу, – перебил Игнат.

– Это ненадолго. И он подъедет в любое время, когда скажешь. Хоть ночью. Послушай, надо мелькать в телевизоре. Ты что, не понимаешь?!

– Завтра я не смогу!

– Почему?

Надо было послать ее куда подальше, но он нехотя объяснил.

– Завтра я хороню свою коллегу и одноклассницу.

– Можно до похорон. Или после.

– Завтра я не смогу!

Кажется, она поняла, что заставить его не удастся.

– Что с одноклассницей?

– Ее убили.

– Подожди! – Ангелина соображала быстро. – Недавно убили твою учительницу…

– Было такое, – усмехнулся Игнат. – И обеих застрелили. Представляешь!

– Ч-черт! Игнат…

Перед выборами было не слишком хорошо быть упомянутым в связи с криминалом.

– Завтра я буду на похоронах!

– У тебя есть какие-то… предположения? – Отвязаться от Ангелины было трудно.

– Черт возьми! Какие у меня могут быть предположения?! Я сам хотел бы знать, что происходит!

– Ты с одноклассницей часто встречался? Когда ее видел в последний раз? – Упрекнуть Ангелину было не в чем. Она добросовестно выполняла свою работу.

– Я встречался с ней очень часто, она была секретарем на моей кафедре. Все, Ангелина! – отрезал он. – Мне некогда!

Разговаривая, Игнат подошел к ограде университета. Из-за нее доносились веселые молодые голоса, заглушаемые проезжающими машинами.

Держа телефон в руке, он медленно пошел к стоянке, но остановился, снова приблизился к ограде и набрал Лию. Она не звонила ему больше суток, а он только сейчас о ней вспомнил.

– Привет, Малыш! – Игнат заставил себя растянуть губы в улыбке, как будто она могла его видеть. – Как дела? Как мама?

– Тьфу, тьфу, тьфу. – Наверное, Лия постучала по деревяшке. – У меня завтра будет концерт. Придешь?

– Не смогу. Очень жаль.

– Жаль, – равнодушно согласилась она. – Мне кажется, тебе бы понравилось.

Она не хихикала и не пыталась напроситься на свидание. Это не то чтобы расстроило, но озадачило.

Ему совсем не нужно, чтобы она перестала хотеть его в мужья. Сейчас для этого неподходящее время.

– Завтра иду на похороны. Помнишь, я тебе говорил, что у меня убили одноклассницу?

– Помню.

– А как насчет сегодня?.. – Кажется, он впервые сам напрашивается на свидание.

– Сегодня у меня репетиция, – вздохнула Лия. – Мама придет меня послушать. А потом мы поедем домой. Завтра у меня будет трудный день.

У него завтра тоже будет трудный день.

– Звони, когда захочешь меня увидеть.

– Позвоню, – наконец-то хихикнула она. – Куда я денусь!

Нет, пожалуй, от Лии сюрпризов пока не предвидится. Игнат вздохнул с облегчением.

Подходя к машине, он поймал себя на том, что прохожие больше не кажутся ему тенями. Жизнь продолжается. А Нина через некоторое время станет легким приятным воспоминанием.

29 мая, среда

Народу вокруг было много, а Николаю казалось, что он один. Подошла заплаканная Дана, что-то сказал маячивший за ней Федор. Борис потянул его за руку к открывшимся дверям морга, и Николай покорно зашагал, пропустив вперед тещу.

Рядом с ней стояли Нинин отчим и родители Николая. Мама заглядывала теще в глаза, а Вероника Анатольевна быстро и тихо что-то ей говорила. Еще рядом крутилась тетка, которую он видел недавно у тещи дома, но ее оттеснил Борис, освобождая место для Николая.

Толпа, до этого делившаяся на три группы, смешалась, обступив гроб. Николай старался не смотреть – знал, что Нину там не увидит.

Группы состояли из родственников, одноклассников и коллег. Одноклассников, вернее, одноклассниц, он немного знал. Кого-то видел на свадьбе, с кем-то они с Ниной встречались и потом, на днях рождения.

Коллег не знал совсем. Они в массе своей были постарше, но мелькали и совсем юные лица. Аспиранты, наверное. Высокий парень стоял поодаль, но относился к коллегам – подходя, они с ним здоровались.

Это мог быть тот, с кем его жена вошла в подъезд жилого дома. А может, и нет. Николай тогда не разглядывал парня, он смотрел на Нину.

– Вот так, – донесся сзади тихий женский голос. – Живешь, живешь, а потом… одно мгновение, и все!

– На все воля божия, – ответила другая женщина.

Нину убили не по божьей воле. Она кому-то мешала.

– Такая чудесная девочка была…

Нина не была чудесной девочкой. Она была обидчивой и завистливой, он неприятно удивлялся, открывая в ней эти черты – детские, как будто Нина еще не вышла из подросткового возраста, и это вызывало жалость.