Проделав традиционные салюты (нации 21 выстрел, флагу вице-адмирала 15 выстрелов), приняли прибывшего в ответ на визит командира порта вицеадмирала Джорджа Уоррендера. Погрузили с барж 1785 т угля. Для занятий английским языком (желание овладеть им выразили 20 офицеров) прибыл английский преподаватель мистер Булль. Приняли на борт ученика строевых офицеров Петра Новикова, который в прошлом плавании был оставлен для лечения на о. Барбадос.

Поход продолжили 17 марта, имея углубление 29 фут носом и 28 фут 9 дм кормой. Водоизмещение опять далеко превосходило проектное 12195 т (осадка 26 фут, изменение водоизмещения 54,5 т на один дюйм). До Мадеры пробирались во мгле тумана, почти постоянно державшегося над неспокойным (отдельные размахи на борт доходили до 23°) океаном.

Временами, то и дело слыша свистки встречных судов, скорость уменьшали до 7 уз. По счастью, в просветах улучшения погоды удалось сделать несколько обсерваций. 20 марта служили обедню для говевших офицеров и части команды. (Этот религиозный обряд проводили, разделив людей на партии). Днем вступили в радиосвязь с находившимся в Виго "Олегом" и в Фероле с "Богатырем".

Чтобы подойти к Мадере в дневное время, скорость уменьшили до 9 /4 уз. В походе к заключению в Военно-исправительную тюрьму Морского ведомства (сроком 2 и 3 месяца) приговорили гальванера Румянцева и матроса 1-й статьи Строста. Их "неисправимо дурное поведение" свидетельствовало о случайном подборе команды для порученного кораблю ответственного плавания. К лишению унтер-офицерского звания и шестимесячному смещению на оклад матроса 2-й статьи приговорили артиллерийского унтер-офицера Ковригина. Его проступок – "нарушение общих правил караульной службы" – также не служил примером воспитания ответственных артиллерийских специалистов.

Странным показалось командиру и состояние учеников-кочегаров – они очень трудно привыкали к службе (многие укачивались) и все были "какие-то запуганные". Исследовать причины этой странности командир не пытался, а качке оказались сильно подвержены и собранные с разных кораблей унтер-офицеры инструкторы учеников.

Коварная Мадера, хорошо изученная командиром за время двенадцати его заходов на эти острова (начинавшаяся перемена ветра грозила сделать стоянку в бухте опасно рискованной) заставила спешно выйти в море. Пушечными выстрелами вызвали находившуюся на берегу группу офицеров. Их с трудом успели принять на борт.

Днем 25 марта прошли Гибралтарский пролив, направляясь в Алжир. Утром за словесное оскорбление начальника из нижних чинов судили машиниста 2-й статьи Сорокина. Дедовщина (в нынешнем ее понимании) флоту тогда еще была неизвестна. Матросы, при всей социальной неразвитости, в то время не были столь невыносимо безответны, как это в век космоса, интернета и "свободы слова" происходит с военнослужащими нынешней России.

27 марта при ясной погоде, пройдя 1030 миль со средней скоростью 12 уз, пришли в Алжир. Попытки предварительно связаться по радио с береговой станцией не удались. Совершив ритуал визитов, приступили к погрузке угля. Приняли 1525 т со скоростью 280 т/час. Тяжелую стоянку (угольная пыль от принимавших уголь соседних пароходов, жесткий сирокко, засыпавший палубы крейсера африканским песком скрашивала культурная программа: присутствие на благотворительном концерте, посещение оперы "Манон" офицерами, демонстрация дружбы двух наций, множество посетивших корабль жителей.

Россия" и "Громобой" на Ревельском рейде. 1910-е гг.

1 апреля, с трудом развернувшись в гавани среди множества пароходов, вышли к Гиерским островам в Тулон, зайти туда разрешала накануне полученная телеграмма начальника ГМШ. Поднятый "Россией" лоцманский флаг действия не возымел, и становиться на якорь днем 2 апреля пришлось по собственному выбору в 12 каб. от оконечности мола гавани на 10-саженной глубине. 28-часовой поход совершили со средней скоростью 14,8 уз.

Стоящая на рейде многочисленная французская эскадра представляла все поколения последних линейных кораблей начала XX в. Тут были додредноуты типа "Патрия", переходные линейные корабли типа "Верите" (4 305-мм и 10 194-мм пушек, скорость 19,4 уз) они превосходили "усовершенствованный" "Андрей Первозванный" и новейшие дредноуты типа "Курбе" (23 500 т, 12 305 и 22 140-мм пушки, строившиеся в России дредноуты типа "Севастополь" должны были превосходить их в скорости – 23 уз против 21,7 уз). Но уже достраивались на западном берегу Франции новые супердредноуты типа "Прованс" той же величины, но с пушками 340 мм калибра.

Среди крейсеров выделялись "Леон Гамбетта" (флаг контр-адмирала В. Сэнеса, командовавшего "Паскалем" в Чемульпо) и однотипные "Виктор Гюго" и "Жуль Ферри". Они представляли доцусимский тип восьмибашенных кораблей со скоростью 23 уз. Этот тип и мог бы стать развитием типа "России". Теперь приходилось лишь, с, завистью созерцать так и оставшиеся недостижимым великолепие и множественность кораблей союзной державы.

Шифрованной телеграммой МГШ взамен захода в Гибралтар по приказанию министра предполагалось зайти в Кадикс, если не было уверенности принять там запас угля, предполагалось это сделать в Тулоне. Это нарушало расчеты командира на последующее пополнение запасов угля в Англии. В Тулоне же можно было получить только брикет, расход которого был всегда больше, чем полноценного кардифа. Поэтому вместо Кадикса он просил зайти в Ферроль, где и получить уголь, который должен был позволить дойти до Берхавена.

Ввиду телеграммы великой княгини Анастасии Михайловны (1860-1922), приглашавшей всех офицеров, кто мог оказаться в Канне, на заутреню в русской церкви, а затем для разговения на виллу ее высочества, по выбору командира были командированы старшие лейтенанты Пилкин и Бошняк, лейтенант Подобед, мичманы Федоров и барон Ферзен. На корабле в день заутрени поставили на юте тент и обвесы, а церковь, чтобы больше команды могло присутствовать на богослужении в честь светлого праздника Пасхи, развернули на верхней палубе.

Разрешение министра зайти в Тулон позволило с должной торжественностью и благолепием провести как страстные дни, так и Светлый праздник. На неспокойном Гиерском рейде это было бы невозможно. Отвечая на сигнал "пожелания счастливого плавания" с дредноута "Курбе", пройдя между двух линий кораблей в Тулонской гавани, днем 7 апреля вышли на внешний рейд.

Многое в те дни, как это всегда непознаваемо и незаметно для людей бывает в их увы, бездумно совершающейся жизни, происходило в последний раз. Последней была аудиенция у великой княгини, последним был заход "России" в Тулон и встречи с французскими союзниками в их базе. Последним, видимо, было и путешествие инкогнито в Америку Принца Вильгельма Прусского и принцессы Ирены (на пароходе Северо-Германского Ллойда), о котором командир сообщал в донесении с Мадеры. Принц и принцесса не имели, видимо, никакого влияния на нрав взбалмошного и не очень умного, как и его русский кузен, кайзера Вильгельма, который упорно готовил Европе мировую войну.