‒ И когда он будет здесь? ‒ поинтересовался Хамзат.

‒ Послезавтра… в четверг вечером…

‒ Вы его будете встречать?

‒ Без меня найдется кому. Одни встречают, другие работают. Ну, ладно. Тебе пора собираться. Каникулы закончились, ничего не поделаешь. Мне хорошо с тобой, но учеба не ждет, да и не только учеба…

Хамзат опустил голову. Ему был неприятен этот намек на его тайные обязанности, Ремезов мог бы без этого обойтись, он и так ни о чем не забывал.

Юноша ушел к себе в комнату, но перед тем, как укладывать рюкзак, отправил срочное сообщение со смартфона: «Русские не верят в серьезный характер миссии К. Считают его пройдохой».

Хамзат писал на пушту. Это была необходимая предосторожность. Ремезов знал урду и фарси, но не владел пушту. Не факт, что он залезет в его смартфон, но осторожность не помешает.

***

Приезд Коромыслова был обставлен демократично. Летел он бизнес-классом, не первым. Естественно, это широко освещалось в новостях. Никакой свиты – ни секретаря, ни помощника. Веселый, общительный, простецкий мужик лет 50 с небольшим. С таким любой замухрышка мог почувствовать себя на равной ноге. Каждому руку пожмет, внимание проявит, правду-матку скажет и власть будет крыть почем зря, шутку найдет не затертую и соленым словцом порадует. Поэтому народ и голосовал за него, хотя ничего Коромыслов для народа этого не делал.

Но воспринимался как свой, а раз свой мог пролезть «туда», то есть во власть, значит, и мы сможем… Так думали трудяги-работяги, гроши заколачивавшие, и бездельники-тунеядцы, винившие весь свет в своих невзгодах и души не чаявшие в этом Коромыслове. Хотя ему плевать на них было с высокой колокольни.

Но зато не кобенился, не рядился в идеально сшитые и безупречно подогнанные костюмы, как у всей президентской рати, которая будто из одного инкубатора вылупилась, все как на подбор, в штиблетах от Стефано Бемера или Манхэттен Ришелье, галстуки одинаково затянуты по самые подбородки и белые трехсотдолларовые рубашки полярным сиянием отливают. А Коромыслов ‒ в старых туфлях, хоть и начищенных, видавшей виды паре, брюки пузырятся на коленях, а пиджак мятый, словно в нем спали или под голову подкладывали вместо подушки. Рубашка с обтерханым воротником, небрежно завязанный галстук, косо свисающий на выдающееся брюшко – не брюхо, а действительно не крупное брюшко, которое англичане называют «понч» и которое не внушает массам трудящихся непреодолимого отвращения.

Встречали гостя Джамиль Джамильевич и консульские работники, разумеется, в виповском зале. Коромыслова можно было избавить от таможенного досмотра, но он сам настоял на этом и раскрыл чемодан и сумку – к изумлению таможенников, наверняка подумавших, что «белый сааб» блажит. Но «белый сааб» хотел показать свою простоту и законопослушность, или то, что среди его вещей не было предметов роскоши. Все скромное, недорогое.

Показуха и эксцентричность Коромыслова не смутили Джамиля Джамильевича, и он проявлял по отношению к высокому гостю максимальную обходительность, в которой чувствовалось даже что-то вроде искренней восторженности.

‒ Ну, так как тут у вас на пакистанских просторах? – поинтересовался Коромыслов, удобно раскинувшись на заднем сиденье лимузина и поглаживая раздувшийся «понч». Во время полета он славно закусил.

‒ В целом нормально, все, как обычно, ‒ мило улыбнулся Баш-Баш, который следовал заранее продуманному плану. ‒ На днях танзанийского посла похитили.

‒ Это… это как? ‒ Коромыслов от неожиданности подскочил, едва не ударившись головой в потолок.

‒ Съездил за город, захотел посмотреть место слияния Кабула и Инда. Туда туристы часто ездят. Точнее, раньше ездили. Очень красивый вид. Достопримечательность. Во всех путеводителях указано. Но теперь там опасно… Посла предупреждали, только ему очень хотелось. И где-то бандиты подстерегли.

‒ Ох…‒ Коромыслов обмяк и как бы расползся на сиденье. ‒ Убили?

‒ Пока не знаем, вряд ли. Скорее всего, выкуп будут просить.

‒ А-а… И часто такое случается?

‒ Что вы, ‒ покачал головой Баш-Баш. ‒ С послами очень редко. Ну, раз в месяц… А с обычными дипломатами регулярно. Для нас это прифронтовая зона. Риск входит в меню. ‒ Он постарался, чтобы это прозвучало мужественно и с оттенком обреченности. ‒ Пару недель назад рядом с посольством церковь евангелическую взорвали. Зашли три человека, расстреляли всех из автоматов, а потом гранаты бросили. Дипломатов погибло… ‒ Баш-Баш закатил глаза. ‒ А вчера с коллегами ужинали в ресторане, и как по заказу – рядом стрельба началась. Десерт не стали доедать, но расплатились, конечно. А еще на днях…

‒ Хватит, хватит! – замахал руками Коромыслов. – Об этом писать надо, предупреждать!

‒ Да мы писали, ‒ извиняющимся голосом заметил Баш-Баш, ‒ но нам замечание сделали: не заваливать центр лишней информацией. Поскольку обстановка известная. Ничего нового. Сообщать велели только о массовых терактах, когда жертв много. Если больше ста, то проект соболезнования готовим от имени премьер-министра. А если под сто пятьдесят ‒ от президента. А в случае особо варварских подробностей и разрушений ‒ оба подписывают.

‒ Что-то мне нехорошо. Укачало, наверное. ‒ Высокий гость несколько раз икнул, все громче и громче, затем издал густой и надсадный горловой звук, после чего рыгнул совсем уже неприличным образом. Его вытошнило на коврик на полу и непосредственно на сиденье. При этом он дергался, матерился и хватался за пластиковую ручку на стенке салона, которую в пароксизме рвотного приступа вырвал «с мясом».

‒ Не удержался в самолете! А что там еще делать? ‒ Коромыслов устремил взор на Баш-Баша в поисках понимания и сочувствия. ‒ Только есть и пить.

Водитель порылся в бардачке и протянул Коромыслову пачку бумажных салфеток, тот вытер рот. Похлопал водителя по плечу: ‒ Спасибо, я парень свойский, не шишка какая-то, могу и за воротник заложить, особенно когда в такую страну летишь. Напряжение надо снимать.

‒ А то, ‒ понимающе кивнул водитель, ‒ у нас все снимают.

‒ В смысле? ‒ вскинул голову Коромыслов.

‒ В смысле, что блюют.

‒ Иван! ‒ всплеснул руками Джамиль Джамильевич, ‒ как ты можешь! Твое дело баранку крутить, а не всякое такое фантазийное рассказывать… Где субординация? Уважение? Смотри, уедешь раньше срока!

‒ А он у меня так и так через полтора месяца заканчивается, ‒ хладнокровно отреагировал водитель. ‒ Уже и место себе в Москве подыскал. Так что могу говорить, что хочу. Спрашивают – отвечаю.

‒ Вот ты какой у нас, оказывается, ‒ сокрушенно произнес Баш-Баш. После чего наклонился к Коромыслову: ‒ Вы не слушайте. Влияние климата и террористической опасности. Обыкновенный мужик. Техсостав. Кадры не смотрят, кого присылают.