много ни мало – портфель министра финансов.

В высоком кресле он просидел четыре года, успев провести радикальные реформы в экономике, за которые его возненавидел консервативный Бангкок, но восхваляли бедные жители сельских провинций.

Но была у Савила одна проблема – он, похоже, не умел ладить с соратниками по политическому фронту. Неугомонный Лангдуан быстро оказался в конфликте с большинством других членов правительства. Тогда-то и стали появляться в прессе скандальные материалы о преступной юности, сильно повредившие его репутации. А следом и вовсе были опубликованы факты, указывавшие на силовое преследование соперников и насилие при внедрении реформ. Этот удар был серьезнее – Савил угодил в отставку.

Против него начали расследование, грозившее немалым сроком, но тут Лангдуану опять повезло – случился новый государственный переворот. На этот раз выступила верхушка армии, уставшая от экспериментов леваков во власти. Старый премьер бежал из страны, а всех назначенных им руководителей быстро заменили. Включая и начальство прокуратуры, стоявшее за расследованием против Савила. Новых правителей не интересовала грызня старых, и дело закрыли.

Так Лангдуан хоть и оказался в политической опале, но избавился от преследования закона. Вернулся к бизнесу и развитию свой партии, выжидая нового витка спирали, когда можно будет опять рвануться к вершинам власти.

Огневский потирал руки – вот этот персонаж так и просился в дело о политическом похищении. Начать с того, что Рачавади – дочь нынешнего премьер-министра, сменившего прежнего, в команде которого был Лангдуан. Больше того, Савил из левых, «красных тайцев», которые терпеть не могут консервативных «желтых», ныне стоящих у власти. Насолить им, устроив скандал с дочерью премьера, – вполне в духе местной политической жизни.

Да и вообще, судя по биографии, господин этот очень энергичный и в средствах не особо разборчивый. Если Шестов в чем-то перешел ему дорогу (с «охреневшего поэта» станется), Савил мог вполне подключить свой ресурс, дабы отомстить обидчику…

– Как это «они нас не пустят»? – поразился Огневский.

Ум хихикнула – тайская особенность, срывающая смущение.

– Ну… Кхун Савил очень большой человек. Он сказал, что не хочет с нами разговаривать…

Их машину не пропустили даже на территорию поместья, развернули у шлагбаума. Охранник в будке очень по-тайски улыбался, разводил руками и повторял: «Май дай, май дай, кхап. Ко тхо-о-од, кхап». [Нельзя, нельзя. Извините. – тайск.]

– Но ведь мы из спецотдела полиции, – не унимался Андрей. – Как они могут нас просто так прогнать?

– Большой человек… – только повторила Ум.

Огневский отстегнул ремень безопасности и собрался идти скандалить.

– Нет-нет, кхун Андэй! – заговорила Ум. – Не надо становиться «чай лонг»! Это не поможет. В Таиланде это никогда не помогает. Позвоните лучше кхун Мэу, есть шанс, что она на своем уровне что-то решит.

Андрей позвонил. Мэу тоже очень извинялась и говорила про «большого человека». Обещала разобраться, но не раньше завтрашнего утра. Еще один драгоценный день насмарку…

Они стояли в пробке на золотом мосту Рамы Восьмого через Чаопхраю. Вот тебе жизнь в мегаполисе – за три дня расследования Огневский бо́льшую часть времени сидел в кресле автомобиля, добротного «Лэнд Ровера», служебной машины Ум. Сейчас они уже минут десять вообще не двигались с места, дорожный поток застыл вокруг них, как восковая печать.

О состоянии расследования лучше было вообще не думать – дело не то что зашло в тупик, оно особо и не начинало двигаться.

Слева, за ломаной линией высоток, садилось солнце, окрашивая воду, заставляя сверкать золоченые ванты и пилоны моста. Это на Севере большие города серы и унылы, здесь же человеческий муравейник играл всеми красками.

«В этом весь Таиланд, – думал Андрей, – вечный бардак и хаос, ничего никуда не движется, и все это так невыносимо прекрасно…»

Из тоскливо-восторженных размышлений его вывела Ум.

– Кхун Андэй, – сказала она, облокотившись на руль, – сейчас отличный момент, чтобы действовать, как Челок Хом.

– Чего? – рассеянно удивился Андрей. – А, Шерлок Холмс? – Он привык за годы к тайскому акценту, но произношение имен иногда еще заставало его врасплох.

– Да, Челок Хом! Настоящий детектив может раскрыть любое дело, сидя в кресле, просто путем дедукции. – Она говорила очень серьезно, темные глаза смотрели без тени иронии.

– Эх, – грустно ответил Огневский, – если б это было так!.. Увы, но детективная литература – утешительный самообман человеческого разума. Она дает иллюзию того, что логика имеет власть над реальностью, что человек способен понять и предугадать жизнь. Ваш «Челок» по паре деталей восстанавливает длинную цепочку событий – но в настоящем мире так никогда не бывает. Реальность в тысячу раз сложнее конструкций ума, иногда она словно нарочно издевается над нашими догадками. Жизнь всегда посмеется над умствованиями любого «Челока».

Но Ум не уступила напору занудства:

– Все получится! Я читала ваше досье, вы настоящий гений аналитики. И еще я читала все главные книги про Челока: от «Этюда в багровых тонах» до поздних рассказов, хотя они не очень интересные… Еще почти всего Грэма Грина, у того вообще почти, как у вас: загадочные события в «экзотических» странах. – Она иронически махнула рукой за окно. – Да, литература – это выдумки, но не ложь! У нее своя… как это… художественная правда!

«Ого, – подумал Огневский, – вот что значит «Ум». Девочка точно заслужила свое имя». Не зря она в таком молодом возрасте – ей ведь не больше двадцати пяти – уже оперативница в особом отделе».

В Таиланде, как и во всем мире, литература среди молодого поколения не в чести, даже самая простенькая вроде Конан Дойля. Большинство не знает ничего, кроме голливудских фильмов, а верхом интеллектуальности считается похабная чепуха вроде «Игры престолов».

«И правда, – решил Андрей, – нехорошо обижать девушку брюзжанием. Попробуем подедуктировать».

Он сделал глубокий вдох и попытался сконцентрироваться.

– Итак, с чего же начать? – с улыбкой спросил он у спутницы. – Что бы в первую очередь сделал ваш Челок?

– Ну… – задумалась Ум. – Он постарался бы соединить вместе все факты, которые у него есть, обобщить их, выстроить какую-то теорию.

– Что ж, – сказал на это Андрей, – фактов у нас не густо. Есть три человека, с которыми Шестов собирался встретиться за день до исчезновения, так?

Она кивнула.

Огневский продолжил:

– Первый из них – торговец мебелью. Второй – известный певец. Третий, как сказали бы в России, олигарх. Что между ними общего?

Ум опять задумалась.

– Хм, что они все отказались с нами говорить?

– Да, и не просто отказались. Вспомните, как Наппадон бросился наутек. Когда же я его поймал, он был вне себя от страха, думал, что ему конец. Что же касается «большого человека» Лангдуана – уж