— А вот и кошмар! — констатировала Ирка.

— Кошма-а-а-ар! — завопили Васька, Катя и Нюра, стремглав сбегая по ступенькам.

— Что за черт?!

Я отшатнулась к стене, пропуская мимо себя непонятно кого вроде гигантской сороконожки.

Азартно орущий многоног, обдав меня ветром, с топотом покатился вниз по лестнице. Верхних конечностей у многонога было, наверное, поменьше, чем нижних, либо они были слабенькие, не цепкие: из разжавшейся лапки аккурат мне на ногу что-то упало.

Я машинально наклонилась, подняла с пола фонарик и автоматически — палец сам нашел нужную кнопку — включила его.

— Черт, кто это?! — нервно вскинулась Ирка, узрев в круге света перед собой слегка размытую дымом кляксу черной фигуры. — Изыди, бес!

— Ира, спокойно, это наш новый знакомый! — Я узнала фокусника и поспешила успокоить подружку.

— Живой? — с подозрением спросила она.

— А у вас есть новые мертвые знакомые? — неудачно попытался пошутить Питер Бург.

— Ох, лучше вам этого не знать, — вздохнула я и поводила фонариком, отыскивая в темном коридоре свою дверь. — Пойдемте ко мне, там поговорим.

Я пропустила подружку и фокусника в свое жилище и мягко закрыла за нами дверь.

В коридоре снова стало тихо.

Этажом ниже Вася, Катя и Нюра замерли на полусогнутых ногах, задрав головы к потолку.

— Как вы думаете, Черный призрак кого-нибудь убил? Или писательница его развеяла? — вслух задумался колдун-самоучка Василий. — А, ладно, завтра все узнаем!

— Вот деньги, — фокусник тщательно пересчитал купюры и вручил их Ирке. — Надеюсь, на этом мы в расчете?

— И я надеюсь, — сговорчиво согласилась моя подруга. — Надеюсь, что больше с вашей подачи никого не ограбят!

Фокусник поморщился.

— Тогда позвольте откланяться. — Он глубже надвинул бейсболку и шаркнул ножкой.

— Вежливый какой, — одобрительно сказала Ирка, закрыв за поздним гостем дверь.

— Не зря носит имя культурной столицы, — кивнула я.

Мы дружно захихикали.

— Вино сейчас пить будем или уже завтра? — сменив тон, деловито спросила подружка.

— Конечно, сейчас!

— А о жмурике давай поговорим уже завтра, договорились? — попросила Ирка. — Не все сразу, пожалуйста.

— Вечером вино — утром жмурик! — согласилась я узнаваемым перефразом Ильфа и Петрова. — Утром вино — вечером жмурик!

Старательно задвинув в дальний угол сознания неприятные мысли, мы со всем возможным удовольствием съели поданный нам в окошко шашлык и распили вкусное вино.

О чем болтали в процессе — я не запомнила. Как спать легла — тоже не запомнила.

Не худшее завершение дня, между прочим! Не хеппи-энд, конечно, но такая, знаете, классическая открытая концовка…

Хр-р-р…

— Владимирский централ, ветер северный! Этапом из Твери, зла немеряно! — радостно взвыл расхлябанный тенорок.

Значит, уже десять утра — открылась кафешка под окнами.

Судя по выбору песен, целевая аудитория этого заведения общепита — бывшие и будущие заключенные. А вот еда там вполне нормальная, баланды в меню нет. И называется кафе прилично — «Белинский». Правда, не в честь великого литературного критика, как я думала, пока меня дружественный полицейский полковник Лазарчук не просветил: оказывается, по фене так белый хлеб называется.

— Вот, кстати, об уголовничках! — проснулся мой внутренний голос. — Есть одна идея…

— Какая?

Я зевнула, потянулась, села в постели и замерла с руками в растопырку, узрев натюрморт на столе.

Он состоял из пустой бутылки, двух грязных бокалов и одного сверкающего непорочной белизной «макбука». Причем ноут был открыт, что меня и встревожило.

— И что тут у нас?

Я вылезла из постели, легким пассом оживила комп и выжидательно уставилась на экран.

Та-а-ак…

Похоже, вчера имел место быть творческий акт коллективного бессознательного!

Фыркнув, я натянула футболку с функцией непарадного платья, обняла ноутбук и понесла его к соседям.

— Доброе утро?

Адресованное мне подружкой приветствие слегка испортило прозвучавшее в нем сомнение.

— Ну, не знаю, — честно ответила я, в обход разбросанных по полу машинок по синусоиде проследовав к столу.

Водрузив на него комп, я выразительным жестом пригласила Ирку ознакомиться с сочинением на экране.

Короткий рифмованный текст пленял трогательной откровенностью и фольклорной задушевностью. По-моему, сразу видно было, что автор — не я, я так проникновенно и пасторально не умею:

Вот кто-то с горочки скатился!

Наверно, это волколак.

Упал на брюхо и разбился,

Мотает сопли на кулак.

— Это что? — спросила я, терпеливо дождавшись, пока Ирка прочитает четверостишие, а потом еще и пропоет его на мотив известной песни жалостливым голоском.

— Развитие сюжета? — предположила подружка.

— Ну, допустим, развитие, — скрепя сердце согласилась я. — Но почему в таком стиле?

— А чем тебе не нравится? — напряглась Ирка.

Ага, самолюбие выдало горе-автора с головой!

— Это твое творчество неприемлемо грубое, сермяжное и посконное! — объяснила я. — А у меня прекрасное фэнтези! Волшебная сказка, маги там, эльфы и хоббиты!

— Страшно далеки они от народа, — вздохнула Ирка. — Ну, ладно. Так и быть, сотри стишок.

Я так и сделала.

— Все равно в моей памяти он сохранится на веки вечные! — пафосно добавила подружка, с сожалением глядя, как на глазах укорачиваются и исчезают ее гениальные строки.

— В твоей памяти — это сколько угодно, — согласилась я. — Главное, чтобы не в моем романе.

— А там только один стишочек был? — сделав вид, будто ей вовсе не жаль утраченного шедевра, спросила подружка.

Я пролистала текст назад и нашла еще один мини-опус, отчетливо отдающий беззастенчивым плагиатом:

Маги бывают разные:

Черные, белые, красные,

Но всем обязательно хочется

Исполнить ее пророчество!

— Кгхм, — укоризненно кашлянула я. — Не буду спрашивать, что еще за красные маги, просто потому, что не хочу, чтобы ты начала рифмовать слово «коммунисты»…

— Монисто! — тут же выпалила Ирка.

— Что?