Бойкот — средство хорошее и эффективное, считал Вашингтон, но только если применять его повсюду и сообща, а этого не так-то легко добиться: далеко не все люди самоотверженны и бескорыстны, большинство радеет только о своей выгоде. А «табачные колонии» вообще целиком и полностью зависят от английских поставщиков. Как объяснить простым людям, почему они должны ограничиться узким кругом самых необходимых товаров, да еще и приобретать их именно у тех торговцев, которых им укажут? И как проследить за тем, чтобы это требование соблюдалось всеми? С другой стороны, колонии и так уже в долговой кабале, люди нуждаются, имения продаются за долги; в такой ситуации бойкот импорта — единственный способ вывести страну из нищеты, развивая собственное производство, но опять же при условии, что эта мера будет поддержана всеми. «А я вижу, по крайней мере, одну группу людей (за исключением купцов), которые не примкнут к этой схеме; это люди, живущие в свое удовольствие в имениях, не обремененных долгами. Такие люди, не имея перед собой достойной цели — блага других людей, — могут счесть трудным делом ограничить себя в средствах и удовольствиях». Скаред и раньше копил деньги и отказывал себе в излишествах, теперь же у него будет достойное оправдание такого поведения. Мот, наоборот, получит веское основание умерить свои траты, на что у него раньше, возможно, не хватало силы воли. В общем, идея хорошая, и лучше бы обсудить ее еще до мая, когда в Уильямсберге соберутся палата и суд.

Письмо доставили в тот же день, и Мэйсон сразу написал ответ. Он совершенно согласен с Вашингтоном: идея стоящая, нужно подготовить общественное мнение через газеты, разъяснить людям, в чем заключается опасность и как ее избежать. «На кону наше всё, и мелкими жизненными удобствами и удовольствиями следует пренебречь ради свободы, причем с радостью, а не с отвращением. И всё же совершенно ясно, что в табачных колониях мы не можем сейчас ограничить импорт столь же узкими рамками, как в северных. Чтобы план такого рода можно было применить на деле, его следует приспособить к нашим условиям; а если не придерживаться его со всей строгостью, то лучше вообще не пытаться». Бойкот привлечет внимание метрополии: «Они увидят, почувствуют, мы принудим их ослабить угнетение и позволить нам развиваться». Как только мир будет восстановлен, колонии перестанут отказываться от импорта. Мы им — сырье, они нам — промышленные товары; торговля — пуповина, связывающая колонии с метрополией.

Вашингтон, сдержанный и немногословный с подчиненными, был искренен и откровенен с друзьями. Он так и не узнал, что автором плана, присланного Россом, был сам Мэйсон. Но это, собственно, было не важно: убедившись, что мыслят одинаково, они активно обсуждали создание ассоциации для бойкота британских товаров. Времени на это у них было предостаточно, поскольку гости к Вашингтонам ездить перестали. 14 апреля с Пэтси снова случился припадок, как раз когда они отправлялись куда-то с визитом, и пришлось вернуться домой. Падучая считалась заразной болезнью, с «бесноватыми» предпочитали не общаться, и Пэтси оказалась лишена общества ровесниц.

Тридцатого апреля 1769 года Вашингтон отправился в Уильямсберг, чтобы представить свой план депутатам. Коллеги просто диву давались: до сих пор это был молчаливый, застенчивый человек, державшийся в тени, довольно редко появлявшийся на заседаниях, никогда не рвавшийся на трибуну; теперь же он добился своего включения в три постоянных комитета, а это кое-что значило.

В начале мая лорд Ботетурт открыл новую сессию палаты, приехав на заседание в роскошной карете, запряженной цугом. Весенняя сессия обещала быть шумной и бурной, к тому же в палате появилось много новых лиц, в том числе Томас Джефферсон — долговязый уроженец графства Албемарл, двадцати шести лет от роду.

Шестнадцатого мая заседатели приняли «Виргинские резолюции», в которых говорилось, что лишь они имеют право облагать налогом жителей Виргинии. Они же вольны направлять петиции королю с изложением своих претензий и судить за измену и другие преступления на территории самой колонии. На следующий же день лорд Ботетурт, наслушавшись мятежных слов, приказал парламентскому приставу прервать сессию и созвал депутатов на краткую беседу в зале совета.

— Господин спикер, господа депутаты, — обратился он к ним без лишних предисловий. — Я слышал о ваших резолюциях и считаю, что они не доведут до добра. Вы вынудили меня исполнить мой долг: палата распущена.

Депутаты были как громом поражены. Вот, значит, за кого их тут держат — за марионеток! Выйдя из здания Законодательного собрания, они направились в таверну Рэйли, в зал Аполлона, чтобы «потолковать о делах своих скорбных». Эмоции зашкаливали. Почувствовав, что момент настал, Вашингтон изложил план бойкота, разработанный им вместе с Мэйсоном. Тотчас избрали комитет по созданию «противоимпортной» ассоциации, куда вошел Вашингтон. На следующее утро депутаты собрались в том же месте и подписали соглашение о бойкоте любых британских товаров, облагаемых налогом в Америке, которое состояло из преамбулы и восьми резолюций. Текст с подписями депутатов предстояло разослать по всей колонии для сбора подписей избирателей. Был составлен длинный список товаров, покупки которых следовало избегать. Виргинская ассоциация будет действовать до отмены «законов Тауншенда».

«Мы им покажем!» «Они еще узнают!» «Нас голыми руками не возьмешь!» Мы и они. Возможно, только сейчас это различие, ощущавшееся и раньше, оформилось столь четко. Мы — американцы, и мы должны быть едины, только так мы победим. Эта мысль стучала в висках Вашингтона, когда он вышел на улицу со слегка кружащейся головой; она же красной нитью проходила через памфлет Джона Диккинсона «Письма фермера из Пенсильвании к жителям британских колоний», который он случайно купил у разносчика.

А вот когда мы победим, они узнают, что мы — такие же, как они!..

Вечером 19 мая губернатор устроил в своем дворце бал в честь дня рождения королевы. Депутаты (теперь уже бывшие) были приглашены. Дворец сиял огнями, позолоченные канделябры отражались в отполированных мраморных полах, на стеновых панелях из грецкого ореха было развешано оружие, в бальной зале висели роскошные портреты короля и королевы в полный рост. «Губернатор устроил великолепный бал и увеселения во дворце для многочисленной и блестящей компании дам и джентльменов», — сообщала «Виргиния газетт».

Как будто ничего особенного не случилось, всё шло, как раньше: театр открыл новый сезон постановкой «Оперы нищих» Джона Гея; 4 июня губернатор дал еще один помпезный бал — в честь дня рождения короля. На следующий день Вашингтон уехал домой.

Ему не терпелось привести в исполнение только что принятый план. Бойкот английских товаров — отличный повод продолжить экономические эксперименты в Маунт-Верноне, чтобы самому обеспечивать себя всем необходимым. Он был слегка разочарован, когда уже в июне соглашение об отказе от импорта было пересмотрено: из списка вычеркнули ячмень и свинину, оловянную посуду и золото, сапоги и седла. Конечно, он понимал, что иначе соглашение непременно было бы нарушено, но если делать себе слишком много поблажек, в конце концов всё сойдет на нет. Тем не менее теперь он с легким сердцем мог заказать Роберту Кэри седло из свиной кожи, золотые украшения и некоторые другие предметы роскоши, уведомив его, однако, что намерен строго придерживаться соглашения о бойкоте и не нуждается в товарах из «черного списка».