«Нет, до утра не дотяну», – решил Леонидов и побрел в холл, к запасам Ирины Сергеевны Серебряковой. Та не была ни в бассейне, ни в спортзале. Ни на лыжах, разумеется. Дверь ее люкса была плотно прикрыта.

В холле, на диване сидел Костя Манцев и жевал бутерброд с красной рыбой. Запивая рыбу пивом. При виде Алексея он инстинктивно поджался и тут же потянулся за пачкой сигарет.

Леонидов посмотрел на него с завистью. Вновь захотелось курить. Но тут знакомо закололо в боку, и он сделал выбор в пользу долгой и счастливой жизни.

Счастливой? Да уж! Счастья сегодня – вагон!

– Не помешаю? – спросил он, присаживаясь на диван рядом с Манцевым.

– Садитесь. – Манцев подвинулся еще дальше, в самый угол. Словно хотел убежать. Дальше угла было окно. Прыгать в окно Манцев не собирался. Он тоже хотел жить долго и счастливо. Алексей с сомнением посмотрел на пиво. И спросил:

– А почему ты на ужин не пошел?

– Не нравится, как кормят в местной столовке.

– Понятно. Тут пожевать ничего больше не найдется?

– Полно. Хлеб, правда, подсох, но это пустяки. Есть копченая колбаса, есть рыба.

– Отлично! Я, признаться, проголодался после спортзала.

– Пива хотите?

– Что, и пиво есть?

Манцев кивнул и жестом заправского фокусника вытащил из-под стола бутылку пива. Оказывается, там стоял целый ящик. Кто-то уже успел сбегать в буфет. Против пива Леонидов не устоял. В жизни должны остаться хоть маленькие радости. Он открыл бутылку и набросился на еду. Оба молчали. Костя чего-то ждал, Алексей изо всех сил оттягивал неприятный момент. Наконец Манцев первый не выдержал и спросил в лоб:

– Что же вы меня не спросите?

– О чем?

– Да ладно! Родственнички Иванова уже, конечно, заложили. Что я в ту ночь был здесь, в холле. На диване.

– Ты же спал.

– Не буду отрицать очевидного. Но я ведь мог и проснуться в самый неподходящий момент.

– Слушай, Костя, все, что ты можешь сказать, я уже знаю. По-моему, скоро я останусь единственным человеком, который не видел, как Иванов столкнул с балкона Пашу. Оказывается, все остальные были в этот момент рядом. Или поблизости. Все знали, что он пошел с Пашей на балкон. Так что не очень-то утруждайся. Интересно только, какой у тебя повод бросить в Валеру камень. За что ты его, а? Тоже ничего личного? Или как?

– На что вы намекаете? – насторожился Манцев.

– Ты неравнодушен к Ольге.

– А при чем здесь Ольга? Мы начинали вместе с Валерой в отделе закупок. Вернее, я пришел раньше, потом он устроился на фирму грузчиком. Через некоторое время стал уже отвечать за небольшой склад, потом его перебросили в отдел закупок, ко мне. Если бы вы слышали, какие в то время Валера мне пел дифирамбы! И как возле меня увивался! Я знакомил его с партнерами, с поставщиками, помогал налаживать связи. Я учил его работать.

– Зачем?

– В то время он был совсем другим человеком. О! Вы бы его не узнали! Такой беспомощный, беззащитный. И живота у него в то время не было. Он же на складе коробки таскал, – усмехнулся Манцев.

– Знаешь, а я начинаю его уважать, – задумчиво сказал Алексей. – Человек из самых низов – и сделал такую карьеру! Второе лицо на фирме. А теперь может так получиться, что будет первое.

– Да? А как он ее сделал? Карьеру? Лизал хорошо? Начальству не перечил? Интриговал? Он же ни разу не принял ни одного самостоятельного решения! Не получив высочайшего одобрения. Бегал без конца к Серебрякову. Советовался. Получится крупная сделка – заслуга Валеры, сорвется – так он всегда найдет виноватого. Крайнего. Потому что к Серебрякову успевает первый. А Серебряков его жалел. Как же! Парень из простых грузчиков, а так старается! За фирму радеет! Разве можно было его не пожалеть? И я жалел. Помогал. Думал, он всю оставшуюся жизнь руки мне лизать будет.

– Не стал?

Манцев рассмеялся:

– А вы что, не знаете, что когда человек из низов выбивается в большое начальство, ему особенно неприятно видеть людей, которые помнят его мальчиком на побегушках? Которые помнят его просчеты, помнят, как учили работать. Как же! Он теперь управляющий! А тут какой-то Костя Манцев рассказывает подчиненным, как учил господина нынешнего управляющего пользоваться факсом. И ксероксом. Да-да! Валера даже этого не умел! Не говоря уже о компьютере. Это сейчас он с важным видом смотрит в монитор. Здесь выход только один – убрать всех, кто когда-то был над тобой начальником.

– За что же Серебряков Валерия Валентиновича так продвинул?

– Поставил эксперимент: чего может добиться человек с улицы, если задаться целью сделать из него большого начальника. Он хотел заменить Пашу. Те же проблемы: Серебряков и Паша были друзья детства. Поговаривают, Паша много был ему должен. Вот Серебряков и искал равноценную замену, чтобы от друга детства избавиться. Иванов же в рот ему смотрел! А Паша по старой привычке огрызался.

– Я только одного не могу понять, почему Иванов? А не кто-то другой? Разве мало на фирме грузчиков? Или не грузчиков? – пристально глянул на Манцева Алексей. А тот и завелся: накипело.

– Знаете, начальство само не знает, чего хочет. Обозначает для себя достоинства, которыми должен обладать претендент, и, естественно, у одного оказывается одно, у другого – другое. Каждый хорош по-своему, но никто не универсален. Кто-то исполнителен, аккуратен, порядочен, умен, но новую идею подать не способен. Другой весь искрится идеями, как новогодний фонтан огнями, но с народом ужиться не может. Третий всем хорош, да зарплату требует такую, что хозяина жаба давит. А А такого, чтоб все умел, всех устраивал, со всем справлялся и мало за это просил – полжизни будешь искать. Нет, и за полжизни не найти тоже. И в итоге подворачивается человек, который ни одним из вышеперечисленных качеств не обладает, но ни одного «не» тоже в активе не имеет. Чистый лист. Что хочешь – то и пиши. А образование – дело наживное. Валера нынче в институте учится. Кто бы мог подумать!

– Блестящая теория!

– Выстраданная. Не разделяете?

– Надо подумать. Значит, тебя обошли?

– А почему не я? – пожал плечами Манцев. – Я и пришел на фирму раньше, и образование имею, и идеи кой-какие.

– Ваш мотив мне теперь понятен, гражданин Манцев. Значит, утверждаете, что видели, как Иванов разделался с Пашей?

– Не отрицаю.

– Так вы видели это или нет?

– Не знаю. Слышал их голоса, спор, потом глухой удар. Когда поднял голову, Валера стоял над трупом и проверял пульс.

– О чем был спор?

– Я не прислушивался.

– Но что это был спор, а не беседа двух друзей вы помните отчетливо?

– Я все помню смутно и ничего не берусь утверждать с уверенностью. Но я видел Иванова возле тела.