вождя. Неподчинение или ложь по отношению к вождю расценивались как преступление. Вождю нельзя было ни в чем противоречить и ни в чем отказать. Голова, волосы и вообще личность вождя были табу для простолюдинов. Только наследственные жрецы имели право надевать на вождя головной убор. Считалось, что вождь обладал очень сильной маной, которая губительно действовала на тех, кто касался его вещей. Желающий получить аудиенцию у высокорожденного должен был, придя к нему, сесть, скрестив ноги, и терпеливо ждать, пока к нему не обратятся, выдавая свое присутствие лишь легким покашливанием. Старейшинам не позволялось смотреть на вождя и самим заговаривать с ним. Когда же он обращался к ним, они отвечали ему, отвернувшись в сторону. Для обращения к знати имелся специальный язык вежливости «вакарокороко». Он заключался не только в прибавлении титула перед именем знатного человека, но и в особых метафорах, в особой форме приветствий. Разговаривать с аристократом дозволялось только сидя, а слова следовало произносить медленно, акцентируя ударения и т. д. В поселке вождя запрещалось шуметь, а ходить можно было, лишь склонив голову. Когда простые люди встречали вождя, они уступали дорогу и присаживались или по меньшей мере кланялись. Если знатный человек спотыкался и падал, находившийся рядом простолюдин тоже должен был упасть[330].

Знать обладала такими внешними знаками достоинства, как украшения из китовых зубов и раковин, жезл и хлопушка, а одежду знатного человека отличал длинный шлейф. Верховного вождя выделял головной убор, который он имел право не снимать при питье священного напитка кавы и носить его в центре поселка, где жила знать, и право освещать себе путь, выходя ночью на улицу[331].

При всех описанных выше правах и привилегиях власть вождей и знати имела некоторые ограничения, зарвавшегося тирана простые общинники могли убить и съесть[332].

Дома вождей, по-видимому, выделялись размерами и отделкой. Обладая несколькими женами и многочисленной челядью, вожди имели несколько домов. Поэтому их домохозяйство было особенно обширным. Так, у вождей имелся специальный дом для рожениц, тогда как жены простых общинников рожали детей в своих обычных домах. Дом вождя считался храмом божества и стоял на священном холме — земляной платформе, обложенной галькой. В отличие от других мужчин вождь, вступив в брак, переставал посещать мужской дом[333].

Пищевой рацион знати был несколько иным, чем у простых людей, однако об этом мало что известно. Подробнее всего описана церемония питья кавы, которая в наиболее развитых прибрежных обществах практиковалась только вождями и их приближенными и была аналогична ритуалу населения о. Тонга[334]. На островах Фиджи был распространен ритуальный каннибализм, особенно в среде знати. Он был запрещен для женщин, однако аристократки тайно нарушали этот запрет[335].

В вождествах интенсивно шел процесс отделения духовного труда от физического. Духовная жизнь знати была более насыщенной, чем у низкорожденных. Знать находилась в центре всех событий, и поэтому ее знания о мире существенно отличались от знаний простых общинников. Представители знати, которые, по-видимому, больше путешествовали, обладали и более широким кругозором: они имели более полные представления о географических и экологических особенностях своих областей. Постоянно участвуя в военных походах, знать отличалась относительно глубокими познаниями в военном деле. И именно она выступала хранителем исторических знаний, легенд и традиций, которые являлись далеко не последним фактором в борьбе за власть и укрепление господства над простыми общинниками[336].

Все сколько-нибудь важные события в жизни вождей и знати сопровождались пышными ритуалами и богатыми пирами. Рождение ребенка, инициация, свадьба, похороны — все это служило подходящим поводом для проявления щедрости и гостеприимства, еще раз подчеркивая значительность высокорожденного статуса[337]. Вместе с тем какого-либо особого обучения для детей знати на о-вах Фиджи, по-видимому, не было. И все же, постоянно находясь в кругу лиц высокого ранга, эти дети имели лучшие возможности для получения образования[338].

Одним словом, образ жизни вождя и знати существенно отличался от того, который вели простые люди. Это отражалось на их ближайшем окружении, и слуги, наблюдая поведение своих хозяев, перенимали у них жизненный стиль и допускали значительные вольности[339].

Погребальный обряд у вождей и знати характеризовался не только большей пышностью, чем у низкорожденных, но и некоторыми структурными особенностями. Вождей хоронили под специально построенными для этого домами, оставляя эти дома разрушаться, а простых людей — на открытых местах или в пещерах. В могилу знатного человека укладывали рулоны тапы и циновок. В случае смерти вождя его вдову полагалось душить, что, однако не распространялось на жен верховных вождей. На северных островах (Лау) похороны аристократа сопровождались убийством какого-либо мужчины, а на похоронах простого общинника его ближайшие родичи отрезали у себя мизинец. Знатного человека долго оплакивали и устраивали пышные пиры. Но на поминках верховного вождя горестные плачи были запрещены: полагалось лишь дуть в раковины, как при прохождении бога. На островах Лау наблюдался особый погребальный обряд, заимствованный с островов Тонга: над могилами вождей насыпали земляные холмики и обкладывали их плитами, а над могилами знати строили домики мертвых, куда, как думали, поселялись души покойных[340].

На островах Фиджи самый низкий статус получали люди, изгнанные со своей земли и вынужденные искать покровительства у какого-либо вождя и исполнять для него обязанности слуг. Мужчины низкого ранга часто вообще не имели жен, их образ жизни отличался от жизни даже простых общинников[341].

* * *

В Полинезии социальный строй, основанный на вождествах, достиг наивысшего расцвета. Правда, разные ее районы различались по степени социального и культурного развития, что объясняется спецификой конкретно-исторических процессов на ряде островов. Отсылая читателя к подробному анализу многочисленных полинезийских обществ, скрупулезно проведенному М. Сэлинсом[342] и И. Гоулдменом[343], остановимся лишь на наиболее развитых группах, обитавших на островах Самоа, Тонга, Таити и Гавайях. Здесь становление вождеств происходило во второй половине I — начале II тыс. н. э.[344], и ко времени европейской колонизации процесс классообразования зашел уже довольно далеко. Гавайи, Таити и Тонга стояли на пороге классового общества, уровень развития населения Самоа был несколько ниже. Во всех четырех районах социально-культурные различия проявлялись достаточно четко, субкультура знати резко выделялась от культуры остального населения.

На Самоа к категории знати относились высшие и низшие вожди (алии), жрецы (таула аиту), помощники вождей, осуществлявшие реальную власть на местах (тулафале), и влиятельные богатые землевладельцы