это проявляется нарушением работы сердца, мозга, почек, кишечника… зависит от индивидуальных характеристик микроба.

Как мы решаем проблему, если иммунный ответ не поспевает? Применяем антимикробные средства, антибиотики, хирургически вскрываем очаг и по возможности удаляем его содержимое — гной[125].

Параллельно синтезу антител М уже к завершению борьбы начинают появляться более легкие антитела G, которые не столько служат борьбе в очаге, сколько циркулируют в плазме в ожидании повторных атак уже известным микробом. То есть они представляют собой активный специфический иммунитет к конкретному возбудителю.

Если атак нет, нет… и нет, так проходит месяц за месяцем, «комитет по обороне», те самые Т-дендритные клетки, дают команду: «Шабаш, ребята!» Угроза отступила, можно заканчивать тратить государственные деньги на антитела. Враг разбит, нам столько иммуноглобулинов уже не нужно. В дело вступают Т-супрессоры, которые отчасти сами разбираются с плазматическими клетками, отчасти же зовут натуральных киллеров, чтобы те побыстрее перебили ненужных бывших В-лимфоцитов. Проходит несколько месяцев, и количество иммуноглобулинов в крови постепенно уменьшается, а в конце концов примерно за год сходит к нулю.

Это был пример с микробами. Увы, не всегда бывает так гладко, как получилось на бумаге. Случаются осечки, замедления в развитии отдельных событий, некоторые микробы выпускают особые противоиммунные яды, убивающие лейкоцитов и лимфоцитов. Некоторые имеют такую мощную оболочку, что размножаются прямо в лимфоузле, а моноциты и нейтрофил они используют в качестве транспорта и катаются на них по лимфатической сети[126].

В противомикробном иммунитете встречается коварство возбудителей, которые на своей мембране имеют белки, очень похожие по строению на ряд обычных белков здоровых тканей человека. И когда против микроба начинают выделяться антитела, то попутно они лупят и по здоровым, ни в чем не повинным тканям человека[127]. Такая вот подлость!

Рис. 19

Выше (рис. 19) я постарался рассказать, как формируется иммунный ответ, пройдясь по ключевым событиям. Не думаю, что из этой схемы вы все поймете, кроме разве что того, насколько все сложно. Сложность заключается в том, что, как в любой системе, которая должна работать в каких угодно условиях, есть несколько каналов связи и контроля. Рассказывать обо всех — это значит превратить книгу в учебник по иммунологии, что в мою задачу не входит. Я хочу только, чтобы вы поняли главное: иммунитет — система сложная, многокомпонентная, имеет несколько каналов решения задач, отвечает за внешнюю защиту от инфекции, контроль резидентов-мигрантов и внутреннюю безопасность от раковых клеток, которые ничем не лучше микробов и вирусов. Они даже страшнее, потому что изначально были когда-то своими, но переродились по разным причинам в жрущих и бурно размножающихся маргиналов, ненавидящих свой организм. Главную опасность для человека представляют не внешние или внутренние враги, с которыми иммунитет разбирается с древнейших времен и постоянно этому учится, даже старается передавать накопленные знания от отцов к детям, хотя это дело непростое и занимает порой много поколений. Так вот, главную опасность представляет сам иммунитет, если вдруг становится слишком либеральным, теряет жесткость и бескомпромиссность. Оказывается медлительным в реакции на угрозу[128]. Не менее опасным он становится, если от излишней старательности и бдительности у него «сносит крышу» и он начинает кидаться на здоровые ткани, разрушая их и убивая организм человека[129].

У иммунитета есть еще одна функция, о которой медики не любят рассказывать. Иммунитет — это последний патрон для самого себя. В системе заложен механизм почти мгновенного самоуничтожения организма. Да еще такой, что реанимация не всегда оказывается эффективной. Зачем?

Здесь важно понять, что иммунная система защищает не отдельного человека, а вид. И если организм встречается с инфекцией[130], которую не удается победить, иммунитет его убивает, таким образом обеспечивая естественное, природное прекращение распространения инфекции в популяции. Это грустная информация, но она объясняет многое, с чем мы столкнулись в ходе текущей пандемии COVID-19.

В случае с вирусной инфекцией иммунитет ведет себя несколько иначе, чем с микробной.

Для начала важно понять главное: вирус не организм. Он никогда им не был. И никогда им не станет. Это не протоформа жизни, как иные пытаются убедить нас.

Больше всего для вируса подходит сравнение с почтовым отправлением. От кого и кому? От клетки клетке. Это как бы письмо, которое изначально одна клетка написала и отправила другой. Ничего не напоминает? Правильно — цитокины, лимфокины, интерлейкины. Только те были очень короткие и передавались на небольшие расстояния, вроде записок на листочке бумаги или самоудаляющихся эсэмэсок. Они и сохраняются недолго: получил, прочитал, выбросил. А вирус отправляется в окружающую среду, где нужно как-то сохранить информацию. Отправляя письма почтой, мы упаковываем их в конверт, бумажный, картонный или даже пластиковый, чтобы он не истрепался и письмо не пропало. Так вот, эти клетки находятся в разных организмах, и вирусу, как письму, нужно какое-то время находиться в очень неблагоприятной среде. А он не бумажный и не пластиковый, а белковый, гликопротеиновый, в нем информация (сообщение) записана в виде нуклеиновых оснований, собранных в цепочку ДНК или РНК. А это довольно нежные соединения, которые быстро окисляются атмосферой, сгорают в солнечных лучах и даже в пресной воде могут разрушиться, что уж говорить о более жестких средах вроде кислот, солей и щелочей.

А есть вирусы, больше похожие на цитокины?

Есть, их называют вирионами. Они очень легкие, почти лишены оболочки, часто передаются не через воздух или воду, а только контактно, при поцелуе, сексе или через кровь — трансмиссивно. Например, вирус Эбола. В воде он еще кое-как сохраняется, а на воздухе и на солнце разрушается.

Вы наверняка удивитесь, почему же эти письма оказываются смертельными или вызывают болезни? А они адресованы не нам. Это чужие письма. Чьи? Я не знаю[131], но не наши точно. А читать чужие письма — западло. Только вот клетки этого не понимают. Если вирус прикрепляется к одной и может проникнуть внутрь, он лишается оболочки: конверт вскрывается, информация поступает в читательный механизм — рибосому. А та, как станок с программным управлением, пропускает через себя нитку РНК или ДНК и синтезирует записанный белок. Вообще дикие вирусы содержат информацию такого рода: строение оболочки, запись строения самого вируса и его содержимого, плюс еще какие-то белки. Какие? Это знает тот, кому письмо адресовано.

Большинство болезнетворных вирусов для человека — это вирусы, написанные изначально в организме животного. Эти белки не наши, нам они совсем не нужны.

Какую роль они должны сыграть в организмах