100 больных нет, приходится ждать, чтобы заполнить хотя бы половину. Если нужно срочно (а когда бывало иначе?), то, чтобы зарядить плашку на 100 человек одним анализом, нужно оплатить все 99 пустых, ведь плашка одноразовая и больше для исследований не пригодна.

Так что в рутинной клинической работе полное иммунологическое исследование крови редко применяется. Обычно разве что при испытаниях новых препаратов и вакцин. Там спешить некуда и важно получить максимально полную картину иммунитета под воздействием лекарств или вакцин.

Вакцинация

Кстати, о вакцинах. В начале главы я рассказал, что первые в истории медицины вакцины изготавливались тремя способами.

1. Подбиралась похожая инфекция — вроде коровьей оспы, которая давала иммунитет, но переносилась легко.

2. Микробы выдерживались при относительно высокой температуре до гибели. Но без разрушения самих тел, с сохранением антигенов на оболочке. Это убитая вакцина.

3. Вирус или микроб в бульоне убивался или ослаблялся с помощью химических веществ, которые, убив микроб или частично разрушив вирус, сохраняют их антигенные свойства.

Но все это прошлый век в прямом смысле.

Мы-то живем в ХХI столетии. И сейчас фантастика вошла в нашу жизнь не только с самолетами, смартфонами, интернетом… но и с вакцинами и новыми лекарствами.

В конце ХХ и начале ХХI века наконец был полностью расшифрован генетический код человека. Все 46 хромосом. Что это означает? Определен каждый ген, каждый белок, зашифрованный этим геном, и определено назначение белков.

Немного раньше, в 70–80-х годах ХХ века, появилось новое направление в медицине и, в частности, фармакологии — генная инженерия и синтез рекомбинантных препаратов. Что это такое?

Чтобы понять, давайте отмотаем время к началу зарождения жизни, когда на Земле появились только бактерии и вирусы как средство общения. Первые вирусы возникли в клетках бактерий и были тем, чем и сейчас являются — письмами с фрагментами ДНК и РНК. Что делали бактерии? Жили, размножались, поедали углекислый газ и выделяли кислород. Потом кто-то из них создал первые молекулы хлорофилла и, чтобы удобнее стало поедать углекислый газ, использовал фотосинтез — энергию солнца. С другими он этим знанием поделился с помощью вирусов, которые гены хлорофилла передали близким родственникам. Немало осталось и тех, кто фотосинтезом не заинтересовался, потому что предпочитал потреблять оксиды металлов, восстанавливая их до химически чистых, а те ждали дождика, чтобы опять окислиться. Так длилось довольно долго, пока бактерии не отравили атмосферу кислородом настолько, что жить в ней уже не смогли, потому ушли под воду к горячим источникам. Почта же и принцип обмена информацией сохранились. Появились первые растения, амебы, инфузории. Вирусы и тут пригодились, разделившись на вирусы растений и животных. У любой живой ткани есть свои вирусы, у грибов — тоже[141].

Что несет в себе вирус? Гены каких-то веществ, белков или сложных комбинаций органических соединений с белками. Главное — они могут научить клетку выделять эти вещества.

Теперь представим себе, что в каком-то человеческом организме произошел сбой и один ген пропал. Нет важного белка. Например, это один из факторов свертывания крови — IX или X. Или структурного белка моторных нейронов. Печень не знает, как собирать фактор свертывания, а в нейронах нет информации, как сделать белок для передачи импульсов.

Нет гена — нет белка, кровь плохо, почти совсем не сворачивается, если повредится сосуд, может течь, пока сосуд не закроется, не зарастет. А это, как правило, долго, можно истечь кровью. Такую болезнь назвали гемофилией. Как лечить? Взять фактор свертывания из плазмы донора и влить. Хорошее решение, с 50-х годов так и делали, и даже сейчас кое-где подобным образом спасают больных гемофилией. Но доноров бывает непросто найти, на примеси из плазмы пациент может дать реакцию, донор может болеть гепатитом или ВИЧ, но не знать об этом, а анализ в первые шесть месяцев ничего не показывает. В общем, донорские факторы — это вынужденная мера, ведь нужен чистый препарат. Где взять? Ответ на поверхности: взять нужный ген, вмонтировать его в вирус, этим вирусом заразить какую-нибудь безобидную бациллу, дать ей хорошенько размножиться, и пусть она этот фактор свертывания выделяет в окружающую среду. Когда концентрация нужного белка достигнет требуемого значения, необходимо взять этот бульон, очистить его от бактерий, расфасовать по ампулам и раздать больным гемофилией. Сказано — сделано. Препараты пошли на рынок еще в ХХ веке. А что еще можно так делать? Да много чего, собственно, все имеющее белковую структуру. Например, реактивы для иммунологии, антитела — иммуноглобулины, интерфероны.

А можно так сделать антигены? Конечно. Взять ген из бациллы или вируса, отвечающий за строение антигена — белка с оболочки, вмонтировать в вирус, им заразить безвредную бациллу[142], и пущай она выделяет антигены. Их нужно потом отмыть, и вот готова вакцина, где антигенов полно, а заразы нет. Так, например, создают вакцину от гепатита В. Процесс кропотливый, трудоемкий, затратный, но вакцины нужны, и тут не до денег. Здоровье дороже.

И тут кого-то осенило. А зачем так сложно? Ведь клетки, способные выделять антиген, есть прямо в организме человека, надо их только научить. Чем? Да тем же вирусом безвредным, убрать из него все содержимое (его гены), вставить один только ген — нужных антигенов и ввести в организм человека. Вирус заразит подходящие клетки, но копироваться уже не будет — этот механизм выключен[143]. Зараженные клетки начнут выделять антиген к болезни и как бы хвастаться им, говоря: «А вот что у меня есть!» И пока натуральные киллеры до них доберутся, антигенов будет выделено достаточно, то есть вакцина в окончательном виде продолжит изготавливаться прямо в организме человека. За месяц этих белков антигенов выработается достаточно, чтобы весь иммунный ответ с синтезом нужных антител оказался сформирован. А дело это не быстрое, вы помните, что на формирование нужного пула (количества) клеток, вырабатывающих антитела, требуется около трех недель. «Химзавод по производству антител» в организме создаст достаточно мощную оборону, чтобы при заражении патогенным микробом или вирусом в организме: А) уже были антитела к антигену, а значит, хоть какая-то защита уже есть, и Б) эти антитела дадут, как сказал сержант Васьков[144], «ту секундочку, за которую потом до гробовой доски положено водкой поить» спасителя!

Что на самом деле даст этот таймаут? Пока индуцированные вакциной антитела будут держать оборону, иммунитет, уже частично знакомый с описанием агрессора, примет его убитые тушки от моноцитов и за три недели наделает антитела уже полного спектра против возбудителя. Человек, может быть, немного поболеет, может быть, и не заметит вторжения