Было ощущение, что ее высадили на обочину, и она не знала, что делать. То ли догонять уехавший автомобиль, то ли брести назад.

Постояв немного, она повернула было домой. Но ее внимание привлек странный звук, доносившийся из сугроба. «Котенок, наверное», – подумала она. Звук повторился. «Замерзнет бедняга. Жалко». Она полезла, проваливаясь в глубину сугроба. Там под ветками кустарника в большой картонной коробке, припорошенной снегом, лежал младенец. Она взяла его в руки, выбралась из сугроба, расстегнула шубу и прижала ребенка к себе.

Каким-то странным чутьем она шла прямо к больнице, словно ее кто-то вел. Но ведь в этом месте своего района она раньше никогда не бывала.

– Держись, малыш, все хорошо! Обещаю тебе. Но и ты, мой хороший, пообещай, что не заболеешь.

В больнице врач развернул одеяло, в которое младенец был завернут, осмотрел его:

– Мальчик. Возраст примерно полторы-две недели. Реакции в норме. 8–9 по шкале Апгар. Хрипов в легких нет. Ох, как малышу повезло! Судя по всему, вы нашли его очень быстро. Он даже замерзнуть, как следует, не успел.

– Доктор, куда вы его теперь?

– Переведем в детскую больницу, там подержат нужное время, понаблюдают. А потом – в Дом малютки. Привычная схема. А вы идите домой, вы вообще здоровы?

– Нет, не надо в Дом малютки. Я возьму его себе. Пожалуйста…

– Ну, не мне решать. Это другое, как говорится, ведомство.

– Я все понимаю и на все согласна.

Она вернулась домой только ночью. Дочь не спала и выглядела измученной.

– Ну, мама! Мама! Сижу тут совершенно одна. Ни тебя, ни папы. Я так волновалась, даже папе позвонила. Он сказал, что ты должна мне что-то сказать. Что случилось?

– Все хорошо, дорогая. Ложись спать. Помнишь, как в сказках говорилось: утро вечера мудренее. Завтра в школу. А, впрочем, если не хочешь идти – не ходи! – она сказала все это спокойным голосом, с легкой улыбкой, что удивило дочь.

Утром дочь встала сама, позавтракала не тем, что ей приготовила мама, а тем – что нашла в холодильнике, и ушла в школу. Вечером дочь наблюдала за мамой, не понимая произошедших изменений. Она долго читала ее короткий ответ с философским подтекстом на замечания учителей в школьном дневнике, что вообще поставило в тупик. Озадачивал и еще один момент: у мамы словно появилась тайна. И ее не терпелось разгадать.

В один из воскресных дней, когда папа, который должен был вернуться из очередной командировки, так и не появился, она сказала:

– Дочь, ты уже взрослая. Поэтому у тебя есть право делать ошибки, например, по отношению к своему образованию. А еще, я надеюсь, что ты умеешь понимать людей. Я говорю о твоем отце, который уходит от нас. Что касается меня, то я беру ребенка из детского дома. Это мальчик. Очень маленький мальчик. Я начала оформлять документы на усыновление.

Она наблюдала, как меняется выражение лица ее девочки, пытаясь не выдать, как ей тяжело говорить все это. Особенно про отца. В 15 лет мир кажется другим, менее жестоким, чем в реальности. Уход отца из семьи и появление чужого ребенка в их доме – такой стресс переживет не каждый.

Дочь встала и вышла из комнаты. Ее глаза были сухими. Но во взгляде опять появилась злость. Когда мать принесла малыша, дочь отказалась даже подойти к нему. Потом ее начало раздражать все, что было с ним связано: ночной плач, появление няни, расспросы отца о том, что случилось с мамой и какое отчество дали ребенку, и не навесят ли на него алименты. Он даже пришел несколько раз, чтобы взглянуть на то, что происходит дома, и заодно взять свои вещи после развода. При этом задержался в комнате малыша дольше, чем позволяло обычное любопытство. Ему понравился малыш. И даже в какое-то мгновение показалось, что он похож на его дочь, а значит – на него. А тот, словно чувствуя, что однажды его спасли от смерти, постоянно улыбался и не сводил влюбленных глаз с каждого члена своей новой семьи.

Но дочь ревновала, а потому фыркала:

– Теперь этот лягушонок вместо меня! Что, замену нашла?

Мать только задумчиво улыбалась ей в ответ. Но любовь, которую излучал этот маленький мальчик, очень скоро растопила и сердце сестры. Особенно, когда в дом пришла беда. Малыш заболел. Он задыхался. Они обе метались по квартире, не зная, чем ему помочь в ожидании «скорой». В больнице его состояние долго оставалось критическим. Требовалось переливание крови. Но группа крови была редкой, такой, какую имел ее бывший муж. Она набрала его номер телефона и рассказала, почему требуется его помощь.

– Я сейчас приеду. Все будет хорошо.

Он приехал в клинику через час, а еще через три часа, когда малышу стало легче, она везла мужа по его новому адресу жительства.

– Можно, мы поедем к нам домой? Я устал скитаться. Хочу домой. И голова немного кружится. Покормишь меня?

Она ни о чем его не спросила. Не хотела и не могла, потому что сейчас было главное спасти сына. И они делали это вместе. Как когда-то, когда болела дочь.

Ему постелили на диване в гостиной. Он лег, с наслаждением вытянулся, подтянул к подбородку старый плед, вдохнул его запах, провел по нему рукой и ответил на ее взгляд:

– Понимаешь, пахнет домом, моим домом. Все остальное суета, совершенно никому не нужная.

Она заметила, что на его висках стало больше седины, в глазах – появилась тоска. И с какой надеждой эти глаза смотрели на нее! Все это разволновало ее, и она поспешила уйти в свою комнату. Он слышал, как она плачет. Она плакала, потому что боялась за сына, потому что все еще любила этого мужчину, потому что была благодарна, что он пришел по первому ее зову. Он вошел в комнату, сел на край кровати и погладил ее по голове.

– Не надо. Не плачь, даже если я самый большой подлец на свете, который, несмотря на это, не может без вас.

Она взяла его руку в свою и прижалась к ней щекой. Утром она боялась поднять глаза на дочь, на него и даже посмотреть в зеркало. Ночь вернула их в счастливое прошлое. Но правильно ли она поступила? И как теперь себя вести? Эти вопросы были трудными.

А он сидел на кухне и кормил завтраком дочь, подбадривая своими обычными шутками. Дочь была счастлива, много смеялась. Все было как всегда. Словно кадры любительского фильма об их семье прокрутили назад.

– Как себя чувствует мой сын? Отлично, доктор, спасибо! – возбужденно говорил он по телефону.

За эти его слова она могла бы отдать жизнь. Но жизнь нужна была ей, чтобы любить: любить его, дочь, сына и просто этот мир.

– После обеда едем в клинику. Я отпросился на работе. Наш принц чувствует себя лучше, – с радостью сказал он и посмотрел на нее, вымаливая и разрешение, и прощение.

– Я с вами! – крикнула из прихожей дочь.

Через две недели малыш снова был дома. Дочь возилась с ним и начинала ревновать его ко всем: к матери, к отцу и даже к няне. Бывший муж часто приходил, приносил игрушки, детское питание, деньги, которые передавал через дочь. Но разговора о том, как он живет и как им всем жить дальше, не возникало. Хотя было понятно, что он слишком сильно обжегся, а потому давно один и снимает жилье.