новое я, увы, не смогу. Анонимус – див, хоть и обладает научным складом ума и чрезвычайно талантлив.

Отец повернулся к Аверину:

– Извини, Гера. Когда я работал над этим проектом, тебя еще не было. Я собирался внести в список способных открыть ячейку и тебя, но не успел.

Аверин рассеяно кивнул. Сердце его болезненно сжалось. Горечь и злость на императора Владимира затопили его. Отец был настоящим другом. Он не хотел оставлять человека, которому верил, без поддержки даже после собственной смерти. А чертов параноик предал его и велел убить. Даже влияние дива, в наличии которого Аверин и так сильно сомневался, не могло оправдать такой поступок.

– В таком случае, – продолжила княжна Софья, – об этом любопытнейшем эксперименте я подробно расспрошу позже. А сейчас, с вашего разрешения, я спрошу о проекте с внутренним ошейником. В нем участвовал Владимир, – она указала на дива.

– Что именно вы хотите узнать?

– В архиве имеются записи. Верно, Владимир?

Див склонил голову.

– Но воспроизвести ваше достижение так никому и не удалось. В чем же секрет успеха?

– А, это просто, – отец усмехнулся, – в этом диве, разумеется.

– Выходит, Владимир какой-то особенный?

– Не он сам. Скорее, он просто идеально подходил для этого эксперимента. Здесь нет никакого секрета. Ошейник – это концентрированная сила колдуна, именно она удерживает дива в повиновении. Див чувствует ошейник всегда. Но то, как именно он его ощущает, напрямую зависит от связи и отношений с колдуном. Если связь плохая и див боится и ненавидит хозяина, ошейник причиняет ему довольно болезненные ощущения. А если связь сильна и див испытывает привязанность к хозяину, то ощущения или нейтральные, или, если верить Анонимусу, даже приятные. Этого дива хозяин рекомендовал для участия, но вызвался див добровольно. Кроме того, он питал довольно сильную привязанность к хозяину. Им, кстати, был мой однокурсник и хороший знакомый.

– Привязанность… – княжна посмотрела на Владимира, – значит, она у дивов существует. А нас учили, что дивы на нее не способны.

Отец широко улыбнулся:

– Неужели везде по-прежнему преподают старые ретрограды? Глупости. Если бы дивы не испытывали привязанности, Анонимус еще в первый поход в Пустошь сожрал бы меня и сбежал. Связь в Пустоши истончается настолько, что я бы просто не смог удержать его в повиновении. Да я бы и не рискнул соваться в такое место с дивом, которому не доверяю полностью. Но не стоит забывать, что обычное человеческое понятие «привязанность» дивам не очень подходит. Они воспринимают мир по-другому. И симпатии с привязанностью у них формируются не так, как у людей. Проще всего сформировать связь с дивом, если у вас совпадают цели и интересы. И чем дольше див и его хозяин занимаются одним делом – тем больше привязанность дива. Но в тот раз дело было не только в наработанной связи. Во время обряда внутреннего ошейника колдун терял столько крови, что находился на грани жизни и смерти. Пробовали поддерживать его силы с помощью чародеев и других дивов. Но это не сработало. Див, каким бы сильным он ни был, после обряда вырывал ошейник. Тогда я понял, что питать своей силой колдуна должен демон, которого привязывают. И ассистенты начали заставлять демона отдавать силу. Но и это не дало нужного результата. Вы уже поняли, к чему я веду? – отец одобрительно оглядел затаивших дыхание слушателей и продолжил: – Этот див, еще будучи демоном, отдавал свою силу добровольно. Его не пришлось удерживать и заставлять. И это позволило сформировать особый ошейник. Изначально основанный на сильной связи. Да и сам див оказался очень выносливым. К тому же, он отлично помнил, что должен сделать и зачем. И хотел выполнить задание. Совокупность этих факторов и позволила ему выдержать.

– Тогда ведь еще не было правила про год… Они долго служили вместе? – тихонько спросил Мончинский.

– Шесть лет, – ответил отец, – и вместе сражались в войну. До этого мы не ставили опытов на уже сработавшихся парах колдуна и его дива. Ведь даже после снятия ошейника еще некоторое время сохраняется связь, а следовательно, жажда крови. Да, она намного слабее, чем при надетом ошейнике. Почуяв кровь бывшего хозяина, див способен удержаться, если захочет. Но в этом опыте колдун терял столько крови, что риск был очень велик. Однако Алексей, хозяин Владимира, был полностью уверен в своем диве. И я решил рискнуть. А в результате див начал отдавать ему силу так быстро, что Алексей даже сознание не успел потерять. Этот див справился с жаждой крови, а потом с болью от ошейника. Чтобы понять, насколько это больно, подумайте, что у других дивов не сработал инстинкт самосохранения и они вырвали свои ошейники.

Все повернулись к Владимиру.

– Это было терпимо, – сказал он.

– Ты так сжимал зубы, что сломал их, – с усмешкой заметил отец.

Владимир повторил:

– Было терпимо. Иначе я бы вырвал ошейник, как остальные.

Аверин внимательно посмотрел на Владимира и подумал, что тот никогда не признается даже в малейшей слабости. Тем более в разговоре с другим дивом. Ведь как бы ни выглядел и ни вел себя Анонимус, это по-прежнему оставался он.

– Вот про это я и говорил! – воскликнул Мончинский. – С Кузей произошло то же самое! Сначала Гермес Аркадьевич потерял много крови, оказавшись на грани жизни и смерти, а Кузя ее выпил. А потом Кузя лечил. И связь стала такой сильной, как будто связь с фамильяром. Наверное, поэтому она так легко восстановилась.

Аверин подумал, что это объяснило бы и прочие странности. Например, почему Кузя так быстро стал на него похож и почему див необычайно спокойно перенес момент, когда колдун давал свою кровь Анонимусу. И даже почему Кузя сказал «моя семья» в разговоре с Метельским.

Аверин повернулся к отцу, чтобы задать следующий вопрос, и нахмурился. С отцом, а точнее – с Анонимусом, творилось что-то неладное. Его лицо словно начало расплываться. Черты его то менялись, то снова становились отцовскими.

– Этого я не предусмотрел… – внезапно изменившимся голосом проговорил он и посмотрел на княжну: – Прошу прощения, боюсь, на сегодня наш разговор окончен.

Он поклонился и поспешно исчез за дверью.

– Прошу извинить и меня, – Аверин выскочил следом. Он понял, что произошло. Чем бы ни была личина, она отнимала колоссальное количество энергии у