Не теряясь, одной своей ногой Генри захватывает бедро Алекса, забыв обо всех королевских приличиях. Алекс уже не в первый раз отмечает, что Генри – совсем не такой, каким он себе его представлял. Однако чувствовать его так близко, ощущать в нем тихий огонь и сдерживаемые чувства под идеальным внешним лоском, видеть в нем того, кто хочет и получает, – все это вызывает в Алексе совсем иные чувства.

Он опускает ладонь на бедро Генри и ощущает его мускулы под гладкой тканью. Двигая рукой вверх, все выше и выше, он вдруг чувствует, как ладонь Генри опускается на его ладонь и впивается в кожу ногтями.

– Время вышло, – слышится голос Эми из щели между дверьми.

Оба застывают. Алекс тут же вскакивает на ноги. Ощутив неожиданный, невольный толчок бедер Генри, Алекс ругается.

– Я труп, – беспомощно произносит Генри.

– Я уничтожу тебя, – говорит ему Алекс.

– Именно так, – соглашается принц.

Алекс делает неуверенный шаг назад.

– Скоро сюда начнут приходить люди, – говорит он, наклоняясь и пытаясь не упасть, пока поднимает подсвечник, чтобы поставить его обратно на стол. Пошатываясь, Генри встает на ноги. Его рубашка расстегнута, волосы на голове спутаны. В панике Алекс тянется к нему, пытаясь пригладить их обратно на место.

– Черт, ты выглядишь… черт.

Теребя подол рубашки, Генри с огромными от ужаса глазами вполголоса напевает «Боже, храни королеву».

– Что ты делаешь?

– Господи, я пытаюсь сделать так, чтобы это исчезло, – совсем не элегантно принц указывает на промежность своих штанов.

Весьма демонстративно Алекс не смотрит туда, куда указывает Генри.

– Ладно, – произносит он. – Вот как мы поступим. Весь остаток вечера ты будешь держаться от меня на расстоянии нескольких сотен шагов, иначе я сделаю что-то, о чем буду глубоко сожалеть, прямо на глазах у всех этих важных персон.

– Договорились…

– А затем, – говорит Алекс и вновь хватает галстук Генри прямо у самого основания, притягивая к себе его губы и оставаясь всего в дюйме от них. Он слышит, как Генри шумно сглатывает, и ему хочется последовать за этим звуком, опустившимся по его горлу. – Затем ты придешь в Восточную спальню на втором этаже сегодня, в одиннадцать, и я буду делать с тобой очень плохие вещи. А если ты вновь станешь игнорировать меня, то я внесу тебя в черный список полетов. Ты понял меня?

Генри подавляет звук, рвущийся из его горла, и отрывисто отвечает:

– Прекрасно понял.

Что ж, похоже, Алекс все-таки спятил.

10:48. Он начинает расхаживать по комнате.

Швырнув пиджак и галстук на спинку стула, едва вернувшись в свою спальню, он расстегивает две верхние пуговицы рубашки и хватается руками за волосы.

Все хорошо. Все хорошо.

Это определенно была ужасная идея. Но все хорошо.

Алекс не уверен, стоит ли ему снять с себя что-то еще из одежды. У него нет времени изучить правила дресс-кода по приему своего заклятого-врага-превратившегося-в-лучшего-друга, который вот-вот должен зайти в его комнату, чтобы заняться сексом. В особенности если эта комната находится в Белом доме, а другом является гей, который, ко всему прочему, еще и принц Англии.

Свет в комнате приглушен – горит одна-единственная лампа в углу у дивана, размывая темно-синие тона стен. Алекс переносит все документы по кампании с кровати на стол и поправляет постельное белье. Затем смотрит на старинный камин, резные детали облицовки которого такие же древние, как и эта страна. Может, это и не Кенсингтонский дворец, но выглядит все вполне прилично.

Боже, если бы какие-то призраки отцов-основателей решили погулять этим вечером в стенах Белого дома, им пришлось бы нелегко.

Алекс пытается не думать о том, что будет дальше.

Возможно, у него не было практики, но он преуспевает в теории. У него есть схемы и графики. Он справится.

Он действительно очень этого хочет – в этом он абсолютно уверен.

Алекс прикрывает глаза и опирается кончиками пальцев о прохладную поверхность рабочего стола, прикасаясь к бумагам. Его сознание переносится к Генри, плавным линиям его костюма, его дыханию, касавшемуся щеки Алекса, когда он его целовал. В животе у него творится такое, что он решает никогда и никому об этом не рассказывать.

Генри. Принц. Генри, тот парень из сада. Генри, который окажется в его постели.

Алекс напоминает себе, что у него даже нет к нему чувств. Ну серьезно.

Раздается стук. Алекс проверяет телефон: 10:54.

Он открывает дверь и медленно выдыхает, увидев Генри. Он не знает, позволял ли он когда-либо себе просто посмотреть на него.

Генри, высокий и прекрасный, наполовину король – наполовину кинозвезда, с губами цвета красного вина. Оставив в комнате пиджак и галстук, он остается в рубашке, рукава которой закатаны до локтей. Уголки его рта выдают волнение, но он лишь улыбается и произносит:

– Прости, я рано.

Алекс прикусывает губу.

– Ты нормально сюда добрался?

– Мне помогла одна из агентов, – отвечает Генри. – Кажется, ее зовут Эми.

Алекс улыбается во весь рот.

– Заходи.

Ухмылка Генри расплывается по всему его лицу. Это не та улыбка, что он изображает для фотосессий, а искренняя, открытая и заразительная. Кончиками пальцев он дотрагивается до локтя Алекса, и он следует за его движением, ступив босыми ступнями между ногами принца, обутыми в строгие туфли. Ощутив на себе дыхание Генри, когда кончики их носов соприкасаются, он улыбается в долгожданном поцелуе.

Генри захлопывает дверь, закрыв ее на замок, и скользит одной рукой по задней части шеи Алекса, лаская ее. Этот его поцелуй отличался от прежнего – он более размеренный, осознанный и мягкий. Алекс не понимает, почему и что ему с этим делать.

Он тянет Генри за талию, резко прижав его тело к своему. Ответив на поцелуй, он позволяет Генри сделать все так, как того хочет сам Генри. Поцелуй получается именно таким, каким Алекс представлял себе поцелуй Прекрасного Принца: сладким и глубоким, будто оба стоят на рассвете у какого-нибудь сраного причала. Он почти чувствует ветер в своих волосах. С ума сойти.

Оторвавшись, Генри спрашивает:

– Как ты хочешь сделать это?

Алекс неожиданно вспоминает, что вся эта ситуация едва ли напоминает рассвет у причала. Схватив Генри за расстегнутый воротник, он слегка толкает его и говорит:

– Ложись на диван.

Затаив дыхание, Генри повинуется. Алекс встает над ним, смотря на его пухлые розовые губы и чувствуя, словно стоит на грани высокого и очень опасного обрыва, не собираясь отступать назад. Генри жадно смотрит на него, выжидая.