– Как там эта в седьмой?

– Гораздо лучше. Я назначила капельницу с магнезией и анальгин с димедролом.

– Умница. Все верно. А я доклад пишу для конференции по опухолям.

– Дашь почитать, когда закончишь?

– Конечно.

И чуть позже:

– Ну как тебе?

– Потрясающе. Абзац про аденому простаты тебе особенно удался. А какие интересные рассуждения о делении клеток!

И так далее, и так далее. С ума сойти можно. И так без работы никуда, еще дома только о ней разговаривать. А как иначе? Танечка молода. Она жаждет учиться и впитывать все как губка. Ей не нужен молчаливый, уставший хирург, который, добравшись наконец до дома, падает на диван и хочет только одного: чтобы его не трогали. Да. Двадцатилетнюю охотницу за знаниями он уже не потянет. В ней все кипит, а в нем угасает. Это Генка стрекозлом скачет и никак не успокоится, а Вихров свое отскакал. Ему бы в стойло. И чтобы там всегда мягкое сено, и водичка ключевая, и попонка теплая. А Танечке нужна арена. И галоп, и аллюр, и препятствия. Нет, не сложится тут ничего. Можно и не пытаться.

– Готово. – Владимир тщательно смазал йодом свежий шрам и, оставив больную на попечение сестер, вышел из операционной. Взглянул на часы – всего пятнадцать минут до утреннего обхода. Конечно, сегодня суббота и он не обязан этого делать. Его вообще не должно быть на работе. Но раз уж он здесь, то надо зайти к больным. Он же никуда не уходит. Он будет ждать, когда прооперированная очнется. И тогда вызовет невролога, и они вместе проверят двигательные функции. И либо отпразднуют маленькую победу, либо… но об этом не хочется думать. Только о хорошем, только о хорошем, а других мыслей у врача, который сражается с раком, быть не должно.

Итак, есть время опрокинуть чашку кофе и даже сжевать бутерброд, который сунула Лиза. Женщины все-таки удивительные существа. Даже собираясь разводиться, они продолжают сооружать бутерброды. Или это только Лиза такая удивительная, что продолжает о нем заботиться? А может, она и специально? Ты вот как со мной, а я все равно тебя кормлю. Как бы там ни было, но жрать охота. От бутербродика он не откажется. А может, там и вкусности какие от Валевич завалялись.

– Чайник поставишь? – попросил Вихров у старшей сестры отделения, что сидела в ординаторской и заполняла служебные бланки.

– Сей момент. Тебе жена звонила.

– Просила что передать?

– Любит безмерно и ждет.

Вихров чуть не сел мимо стула.

– Да ладно, я пошутила. Перезвонить просила.

Кивнул головой, перезванивать не стал – успеется. Сейчас кофе, только кофе. В голове все еще звучал Эллингтон. Романтичный, мелодичный старина Эллингтон. Эта женщина Шура… Зачем он делал ей авансы? От одиночества? От каких-то бессознательных надежд? Или пожалел просто? Переживает человек, страдает – мама у нее болеет. При других обстоятельствах он бы и звонить не стал, а теперь придется. Не выйдет соскочить. Он посмотрел на часы. Уже десятый – пора.

Вихров сделал обход, потом сел в кабинете разбираться с рентгеновскими снимками, в двенадцать попросили ассистировать на операции стажеру – подстраховать. Освободился около трех, осведомился о состоянии прооперированной с утра. Сказали: «Очнулась». Позвонил неврологу, тот ответил, что освободится только к пяти. В ординаторской снова услышал, что звонила жена, и вернулся к снимкам. Здесь все шансы, тут маловероятно, здесь совсем безнадежно, тут стоит пробовать, здесь надо сообщить родственникам. Ах да, Шура. Надо ей позвонить.

– Владимир Андреевич, – старшая сестра отделения держала в руках телефонную трубку, – жена.

Ничего не оставалось делать, как протянуть руку. В конце концов, нелады с женой – это сугубо его личное дело, и незачем ставить в известность коллег по работе. Во всяком случае, пока не стоит. Очень странно, что Лиза звонит так настойчиво. Она никогда не перезванивала, чтобы дать себе шанс обидеться, если он не звонил в ответ. А он обычно звонил. Это сегодня желания не было. И мобильный он отключил специально. Может, потому и названивает, хочет выяснить, «как он посмел»? Вихров приготовился именно это и услышать, когда отрывисто гаркнул в трубку:

– Да!

– Много работы, да? – Голос Лизы был каким-то странным. В нем не слышалось вызова, ставшего привычным в последнее время. От него веяло какой-то обреченностью.

– Хватает, – осторожно ответил он.

– Ты придешь сегодня домой?

– А надо?

Какое-то время она молчала, потом тихо, но очень решительно сказала:

– Надо.

– Что-то случилось?

– Нет, пока ничего. И я не хочу, чтобы случалось, понимаешь?

Да, он понимает. Наркоз начинает терять свою силу. Пациента еще можно вернуть в реальность. Надо только очень захотеть, приложить усилия, и тогда, может быть…

– Я приду. Что-нибудь купить? Хочешь вина? Или конфет? Или цветов? Купить тебе цветы, Лиза? – Господи! Какой же он идиот! Разве об этом спрашивают?

Она молчит, но ему почему-то кажется, что Лиза не сердится, а, наоборот, еле сдерживает смех. Наконец жена отвечает:

– Вихров, купи мне синее пальто.

– Хорошо, – растерянно говорит он.

Лиза вешает трубку, а Вихров слушает гудки до тех пор, пока в кабинет снова не заглядывает сестра:

– Невролог освободился.

И Вихров вскакивает, и снова горит на работе. И, конечно, забывает и про конфеты, и про цветы, и про пальто. Но о том, что дома его ждет жена, он все-таки помнит.

Шура

Шура как раз закончила просматривать киноафишу, когда раздался телефонный звонок.

– Здравствуйте, Шура. – Голос Вихрова был сосредоточен и немного устал.

– Володя! Как приятно, что вы звоните. А я уже выбрала фильм. Вы любите французское кино?

– Шура, я сегодня оперировал вашу маму.

– Что?!

– Ночью произошло смыкание нервов и потребовалась срочная операция. Ваша мама сама подписала согласие, и я счел возможным вас не беспокоить.

– Но как же…

– Шура, поверьте, что вы ничем не помогли бы, сидя у дверей операционной. – Он сделал паузу, давая время осознать логику его доводов. – Операция прошла успешно. Двигательные функции организма восстановлены, опухоль удалена, но я не могу гарантировать, что воздействие на метастазы будет столь же удачным. Мы просто должны делать все необходимое и надеяться.

– На чудо?

– Практически. Но чудеса случаются, Шура. Мама в реанимации, вас к ней могут пустить ненадолго.

– Что я могу привезти?

– Куриный бульон прекрасно восстанавливает силы.

– Хорошо. Я сварю и тут же приеду.