как это звучит. Моими девочками, – повторяю я и широко улыбаюсь, а Салем краснеет.

– Думаешь, я твоя, да? – говорит она и заправляет за ухо прядь волос.

– Думаешь? Нет, детка, я знаю. Я знал тогда и знаю сейчас: ты моя в той же степени, в какой я твой. Ты мне не принадлежишь, но идеально мне подходишь. Ты фрагмент головоломки, о существовании которого я и не подозревал.

Ее взгляд смягчается, губы складываются в мягкую застенчивую улыбку. Ей нравится то, что я сказал, а я произнес это от чистого сердца. Сэда указывает на букет цветов:

– Этот.

Она выбрала готовый букет. В нем подсолнухи, эвкалипт и мелкие фиолетовые полевые цветы. Похоже, именно такой цветок Салем оставила на могиле Форреста. Я беру букет и несу его к кассе.

– Мы возьмем этот.

Оплатив покупку, я передаю ее Сэде на хранение. Салем со стороны наблюдает, как я общаюсь с нашей дочерью. В ее глазах чувство вины, беспокойство и боль от того, что она все испортила. Я бы хотел избавить ее от этих мыслей. Какая разница, что было раньше. Главное, что сейчас мы здесь.

У Калеба есть ее прошлое, зато у меня – ее будущее. И это все, что имеет значение.

– Торопитесь, дамы, у нас мало времени.

Мы забираемся обратно в мой фургон и едем на кладбище. Мы потратили больше времени, чем я ожидал, а поскольку Калеб заберет Сэду в полдень, я хочу быть уверен, что мы не опоздаем. Меня раздражает тот факт, что я должен отдать своего ребенка, но я не хочу перечить Калебу. Я знаю, что в долгосрочной перспективе нам лучше сохранять добрые отношения.

На кладбище Сэда выпрыгивает из фургона и замирает рядом с ним.

– Здесь так тихо, – шепчет она.

– На кладбищах почти всегда тихо. Наверное, поэтому это место называют последним пристанищем.

– Хм, – хмыкает она. Салем достает цветы и передает их Сэде. – Можешь подержать? – спрашивает меня моя девочка. – Букет слишком большой для моих маленьких рук.

Она поднимает ручки и шевелит пальцами. Я беру у Салем цветы и удивляюсь, когда Сэда вкладывает одну свою ручку в мамину, а другую – в мою. Сэда меня не знает (во всяком случае, мало знает), но у нее такое открытое и любящее сердце, что она не стесняется проявлять привязанность.

Мы втроем идем по свежескошенной траве, взявшись за руки. Я вижу впереди могилу Форреста и указываю на нее Сэде:

– Он там. Твой брат.

Она смотрит на меня большими карими глазами, моими глазами. Вряд ли я когда-нибудь к этому привыкну.

– Как ты думаешь, я бы ему понравилась? – Она уже задавала это вопрос. Должно быть, он не дает ей покоя.

– Я уверен, что ему бы понравилось иметь такую младшую сестренку, как ты.

– Я бы хотела с ним познакомиться, – тихо произносит она, когда мы подходим к надгробию. Она отпускает наши руки и забирает у меня букет. – Держи, Форрест. – Она кладет цветы рядом с могилой. – Я выбрала их специально для тебя. Они такие красивые. Надеюсь, тебе понравятся. – Сэда смотрит на нас в поисках поддержки, как будто сомневается, правильно ли поступает. Я киваю, и она продолжает: – Я люблю динозавров; мама говорит, что ты их тоже любишь. Это круто. А там, где ты живешь, у тебя есть телевизор? Наверное, нет, а если и есть, то показывают только одно шоу…

Мы с Салем садимся в траву неподалеку, давая Сэде возможность поговорить с братом. Я вытягиваю ноги, Салем придвигается ко мне так близко, что наши ноги соприкасаются, и кладет голову на мое плечо. Это похоже на сон.

Я смирился с судьбой, с тем, что она никогда не будет моей, но Вселенная подарила нам еще один шанс. Наверное, потому, что нам предначертано быть вместе.

– Она удивительная, да? – шепчет она так, что ее слышу только я.

Я с улыбкой наблюдаю, как наша девочка сидит, скрестив ноги, и оживленно болтает с Форрестом, словно он рядом с ней.

– Она само совершенство.

* * *

Когда мы возвращаемся, блестящий «Мерседес» Калеба стоит на парковке у дома. Я стараюсь не злиться. Я должен относиться к этому по-взрослому.

– Папа! – радостно кричит Сэда с заднего сиденья.

Я чувствую болезненный укол в груди. Я должен заслужить ее любовь, как и он. Я паркуюсь на улице перед домом. Калеб подходит и на лету подхватывает Сэду, когда она выпрыгивает из машины.

– Вот моя девочка. – Он крутит ее вокруг себя.

Моя досада понемногу тает. Я вижу, как он любит Сэду. Он любит ее как родную; немногие на такое способны.

Он опускает ее на землю, поворачивается ко мне и протягивает руку.

– Как дела?

Я знаю, что ошарашил его вчера, поблагодарив за заботу о них, ведь положа руку на сердце я недолюбливал его, когда он был подростком и собирался поступать в колледж. Но теперь мы стараемся быть лучшей версией нас самих и вести себя порядочно.

– Отлично. – Я жму ему руку. – А как прошел твой вечер?

– Хорошо, – смеется он. – Мама мне обрадовалась. – Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Салем закатывает глаза. – Моя мама не любит Салем, – объясняет Калеб.

Салем хмыкает.

– Я ей нравилась до тех пор, пока она думала, что у нас все не всерьез. Но когда ты не порвал со мной тем летом после выпускного, она испугалась. – Салем смотрит на меня и добавляет: – Она одна из тех мам, которые не умеют отпускать своих мальчиков.

– Ты права, – искренне смеется Калеб.

– Ей определенно не понравилось, что Калеб принял Сэду как родную дочь, – подчеркивает Салем.

Калеб слегка сжимает плечи Седы.

– И она многое теряет, ведь Сэда – самая потрясающая девочка в мире. – Он снова берет ее на руки и кружит по воздуху. Сэда заливисто смеется. Вернув ее на землю, он говорит: – Я не часто виделся с родителями последние несколько лет и сейчас прикладываю некоторые усилия, чтобы сблизиться с ними, но это нелегко.

Салем сочувственно улыбается.

– Мне жаль, но она такая, какая есть.

Калеб пожимает плечами.

– А вдруг она изменится? Ну, – он гладит Сэду по голове, – ты готова ехать?

– Да! А можно мы заедем в «Таргет»? Там новая кукла-принцесса, которую я хочу, и…

– Я подумаю.

– Он точно заедет. Она из него веревки вьет, – шепотом объясняет мне Салем.

– Эй, – смеется Калеб, – я все слышал.

– Ну что ж, это правда. – Салем распускает волосы, которые были собраны в пучок, и я осознаю, что я гребаный извращенец, ведь