– Так, тогда давайте сразу решим, сколько вы выдаете мне на расходы. Без предоплаты сейчас никто не чихнет даже.

Григорьев вздохнул и открыл сейф. Остаток дня Кира провела в его кабинете, где они обсуждали все шаги по переустройству магазина.

Домой Кира возвращалась гордая собой. Она поднялась еще на одну ступеньку, причем благодаря своей инициативе, смекалке и умению планировать. «Откуда у меня это?!» – удивилась она сама себе. Вечер она провела дома. Занялась уборкой, домашними делами. Словно на пороге перемен захотелось привести все в порядок. Во время ужина она вдруг вспомнила о соседках, но никуда не пошла, а устроилась с книжкой. Не очень внимательно следя за героиней, она вдруг подумала: «А Григорьев с Зульфией, интересно, счастлив? Что это он кокетничает со мной? Он, конечно, не образец мужественности – животик, вечно волосы отросшие, но так… Вот если бы его одеть… Ну, допустим, как Стас у Лильки выглядит, то очень бы даже солидный человек получился. Удивительно, у человека деньги есть, а ума штаны нормальные купить – нет!»

В те дни Кира приходила на работу спозаранку, уходила почти ночью. У дверей магазина теперь стояли машины с мебелью, товаром, строительным материалом. Кира потребовала, чтобы старый товар снесли в угол и торговали там, пока она переустраивает зал. Все воспротивились, но больше из вредности. Сотрудники понимали, что, если магазин временно закроют, зарплаты никто не увидит. Но больно всех раздражала Кира, которая очень быстро вошла в роль «главной».

– Ты поосторожнее, язык-то попридержи, – вызвал ее как-то Григорьев, – людей мне распугаешь. А они давно работают. Я их знаю.

– Ничего, никуда не денутся, – заверила его Заболоцкая, – сейчас все держатся за свои места.

Потом она его оглядела и произнесла:

– Куда ваша Зульфия смотрит? Разве можно ходить в таких брюках? А рубашка?

– А что не так? – растерялся директор.

– Все – не так. Сейчас просто раздолье – столько всего продается! Такая одежда! А джинсы?!

– Что, совсем плохо? – Григорьев попытался посмотреться в стекло шкафа.

– Жуть. Я вам честно говорю. Хотя могла бы соврать, подлизаться. Что вы красивый…

– Так. Мало того что я одет ужасно, так я еще и некрасивый! – рассердился Григорьев. – Мне говорили, что язык у тебя ядовитый.

– Как хотите, можете обижаться, а можете исправить то, о чем вам по-дружески сказали. Кстати, завтра прилавки будут монтировать.

– Уже?! – изумился Григорьев. – Так быстро?!

– А чего ждать-то. Сами говорите, что люди раздражены. Вот я и поторопила всех!

– Молодец! – сказал Григорьев, потом добавил: – Слушай, в магазин вместе скатаемся? Поможешь выбрать одежду?

– Не знаю, я не уверена, что время есть. И устала я. А Зульфия? Я ей все адреса дам.

– Нет, не стоит с ней… – замялся Григорьев.

– Что так?

– Потом будет попрекать, что я сам, мол, ничего не соображаю…

– А, ясно. Тогда съезжу.

Выйдя из его кабинета, Кира мысленно потерла руки. «Как же легко, оказывается, ими манипулировать!» – подумала она.

Вечером того дня случилось ЧП. Когда Кира, купив немного продуктов, пришла навестить Беглову, ей никто не открыл. Кира несколько раз позвонила, постучала, попыталась подергать ручку. Ответа не было. Она вышла на улицу, посмотрела окна – свет горел. Кира кинулась к Мезенцевой.

– Римма Станиславовна, Беглову сегодня не видели? Я принесла ей поесть, но дверь закрыта, а свет горит.

Мезенцева встревожилась:

– Давай к ней, но дверь мы выломать не сможем. Что же делать?

Она кинулась к телефону.

– Степан, здравствуй, извини, но дело неотложное. Понимаешь, наша соседка, старая совсем, не открывает. Да, поняла. «Скорую»? Пожарных? А что они… Господи! Ты приедешь? Спасибо!

Мезенцева положила трубку.

– Степа сам приедет. Дверь откроет. Говорит, «Скорую» не дождешься сейчас, а пожарные тоже долго едут.

– А этот ваш Степа быстро доедет?

– Быстро, он тут рядом живет.

– А. – Кира нервно дернула за ручку двери.

Степан Андреевич Волховитов не приехал, а примчался. Хорошо, что Кира сбегала, открыла подъезд.

– Так, женщины отойдите, – скомандовал он и плечом толкнул дверь. Та не поддалась, но после мощного толчка и произведенного шума послышался голос Бегловой:

– Да что ж двери ломаете! Не можете постучать?! Я бы вам открыла.

– А мы и стучали, и звонили, и пытались замок вскрыть… – начала было Кира.

– Да вот замок не хватало только сломать! Это ты в хозяйственном работаешь, у тебя там любой замок взять можно… – Старуха дверь еще не открыла, но ругалась обстоятельно.

Наконец, щелкнул замок, на пороге показалась Беглова. Вид у нее был так себе – всклокоченная, бледная, одежда в беспорядке.

– Что с вами случилось? – в один голос спросили все трое.

– Грохнулась. Сладкого не съела и грохнулась, – отвечала Беглова.

– Понятно, упал уровень сахара. У вас диабет?

– Откуда я знаю. С дочерью ездила в поликлинику, но мне ничего не сказали.

– А дочь на работе? – спросил Степан Андреевич.

– Не знаю, наверное, – отвечала Беглова.

– Что ж они за вами не смотрят! Хорошо, что вам лучше стало! – воскликнула Мезенцева.

– А у меня в кармане халата всегда карамелька. Я как грохнулась, так через силу ее в рот сунула. Прям в бумажке. Полежала, она растаяла, вот я и очнулась.

– Слушайте-ка, дайте мне телефон ваших родственников.

– И не подумаю! – Беглова фыркнула.

– У меня есть все телефоны. Я давно их стащила из ее записной книжки, – тихо сказала Кира.

– Так, сегодня же позвоним, – так же тихо сказала Мезенцева.

– Женщины, а может, вам хватит оригинальничать? Может, вы уже переселитесь из этого дома в нормальное жилье?! – спросил вдруг Волховитов. Кира растерялась, ей показалось, что Степан Андреевич обращается исключительно к Мезенцевой.

– Нам здесь хорошо, – буркнула Беглова.

– Здесь спокойно, – ответила Кира.

– Ну, а мой ответ ты знаешь, Степа! – улыбнулась Мезенцева. – Да и ты близко.

Степан Андреевич покрутил головой:

– Вот же собрались упрямицы! Ну, рад был познакомиться. Зовите, если что случится. Но лучше зовите просто так!

– Позовем, я вот «Наполеон» испеку и позовем! – вдруг выпалила Кира. Этот друг Мезенцевой был ей симпатичен, к тому же она помнила, что именно он спас соседку – закрыл дело и вернул в нормальную жизнь. «Он просто герой! Настоящий мужик!» – думала Кира, наблюдая, как он нежно прощается с Мезенцевой.

Чуть позже, когда все сидели у Бегловой и пили чай, Заболоцкая сказала:

– Да, уж вышли б замуж за него!

– Он женат, – отвечала Римма Станиславовна.

– Но к тебе же бегает? А лет уже? Так что же вы? Все всё небось знают! – Беглова с хрустом разгрызла сушку.

– Бегает, бегает, – улыбнулась Мезенцева.

– Значит, любит, раз столько бегает, – хмуро констатировала Беглова.

– А