выйдешь замуж, по-другому будешь смотреть на это. Дома понравится сидеть.

– Ерунда, ни одной женщине не нравится сидеть дома. Ей хочется работы, общения, друзей.

– И моей тоже?

– А чем она хуже остальных. Она – лучше.

Григорьев не смог скрыть улыбку:

– Красивая, да? Такая вся… Ух!

– Да, конечно, – вежливо согласилась Кира. А сама подумала, что Зульфия с ее сросшимися бровями, круглым лицом и прямыми тонкими волосами иногда похожа на китайского болванчика, к тому же с отвратительным характером.

– Ты тоже, кстати… – Директор решил приятное сказать: – Ты тоже. Но другая.

– Я? Я – как породистая лошадь. Не красивая, но статная. Наверное, это тоже неплохо.

– Ты – умная! Ты очень умная и работать можешь! Вот, поверь!

– Спасибо. Мне приятно, что вы так оценили меня, – совсем уж чинно сказала Кира.

«Черт, она как аршин проглотила. Была веселая, остроумная девка. А сейчас просто какая-то деревяшка», – с досадой подумал Григорьев. Ему сегодня хотелось чего-то легкого, веселого, беззаботного. «Э… да это потому, что я впервые за долгое время с девушкой в машине еду. Ни один, ни с Зулей, ни с друганами. С девушкой!!!» – вдруг осенило его и давно забытый кураж овладел им.

– Кира, ты прекрасная. Таких поискать. И внешность у тебя, и характер! А уж про золотую медаль промолчу. Ты – супер! – сказал он, сопровождая слова самой приятной из своих улыбок.

– Смотрите, Олег Борисович, захвалите!

– Так это дело поправимое, – хмыкнул Григорьев.

– Во‐о‐от! – вдруг повернулась к нему Кира. – Во‐от! А я так не хочу!

– Чего именно не хочешь? – удивился директор.

– Не хочу вот этого – захотел – дал, расхотел – забрал. Хочу справедливости.

– Так если ты с катушек от зазнайства слетишь, за что ж тебя хвалить?!

– Можно замечание сделать, но в черном теле держать нельзя.

Григорьев задумался.

– Как-то сложно для меня. У нас в семье воспитывали так – хорошо сделал – похвалили. Плохо поступил – по башке настучали.

– Я неправильно выразилась, я не хочу, чтобы мой мужчина меня воспитывал. В принципе, он не имеет на это права.

– Ага, будем считать, что я понял, – Григорьев покачал головой, – у вас вообще все сложно. Вот, Зульфия тоже… То орет на весь дом, то плачет.

– Может, беременная, – простодушно сказала Кира.

– Да, брось! – испугался директор. – Мы даже не думали об этом.

– Это вы не думали, – многозначительно заметила Кира, – а мнение Зули по этому вопросу вы знаете?

– Нет, – буркнул Григорьев.

– То-то же, – вздохнула Заболоцкая, – могу я вам посоветовать чаще со своей женщиной разговаривать. Извините меня, но я просто сужу по себе. Мне будет приятно, если мой мужчина будет со мной советоваться и интересоваться моими мыслями.

– Когда же твой мужчина будет деньги зарабатывать? Ведь вы как устроены?! Каждые пять минут у вас новое мнение, новая головная боль, беспокойство, каприз или тревога? Если я буду на все это реагировать, без штанов останусь!

– Ну, не надо понимать все буквально.

В это время они подъехали к ГУМу. Григорьев выскочил из машины первым, помог Кире. Заболоцкая, поймав на себе взгляды прохожих, приосанилась. Ей было приятно, что Олег Борисович проявлял галантность. Продавщицы в магазине смерили взглядами. Григорьев им понравился, а она – нет. Кира это поняла и пожалела, что не надела джинсы и блузку, подаренную Мезенцевой. «Надо посмотреть, что продается, что модно сейчас», – решила она. Впервые в жизни Заболоцкая захотела чего-то яркого и женственного.

– Так, что будем мерить, Кира? – спросил растерянно Олег Борисович.

– Девушки, нам надо одеться. Так, чтобы прилично и не очень ярко. Без малиновых пиджаков.

– А это как раз самое модное, – улыбнулась одна из продавщиц. Улыбка явно предназначалась Григорьеву и говорила примерно следующее: «Не слушайте ее, слушайте меня, я знаю!»

– Кира, что смотреть-то будем? – повернулся директор к Кире.

– Так, – Кира прошлась вдоль вешалок, – это у вас костюмы? А нам нужны из такой же ткани темно-синие, почти черные брюки.

– Можно поискать, – кивнула продавщица.

– Отлично!

Кира пошла дальше, после костюмов шли пиджаки. Она внимательно разглядывала подкладки, швы и ценники. Наконец она сняла с вешалки пиджак в мелкую черно-белую клеточку.

– Вот, нам такое. Только наш размер.

– Это что же, я буду носить брюки одни, а пиджак, Кира, другой?! У меня дед так ходил. По бедности. После войны вообще одежки не было!

– Все нормально, – сдержанно сказала Кира, – будет супер!

Когда в примерочной висели брюки, пиджак, рубашка, а Григорьев пошел переодеваться, Кира спросила у девушек:

– С обувью у вас что?

– У нас в отделе нет, но мы вам принесем из другого отдела. Черные, судя по всему?

– Да, спасибо вам большое.

Кира присела на мягкую банкетку и стала ждать, когда в новом облачении появится Григорьев.

Олег Борисович появился, как фокусник из-за кулис. Не хватало в его руках цилиндра и кролика.

– Вот это да! – воскликнула Заболоцкая. – Вы себя видели?

– Так, частями, – как-то смущенно ответил Григорьев.

– Но по-моему, все замечательно. Я даже не ожидала.

– Только кроссовки… – Олег Борисович посмотрел на свои ноги.

– Сейчас ботинки принесут.

И правда, вскоре появилась девушка с коробками. Кира выбрала две пары. И подала Григорьеву. Тот переобулся.

– Вы – супер! – в один голос воскликнули продавщицы.

Олег Борисович посмотрел на Киру:

– Что скажешь? Ты же у нас самая главная по этому вопросу.

– Скажу, что я бы с вами в ресторан, на концерт, в Большой театр пошла. Или на прием какой-нибудь.

– А в моих старых тряпках – нет?

– Нет. В старых бы не пошла. Врать не буду.

– Ясно. Ты вообще не врешь. Я это уже понял. Покупаем это все? – Григорьев покрутился перед всеми.

– Покупаем, но к этому мы должны купить светлые джинсы. Пару футболок. Кроссовки еще можно белые.

– А с брюками и пиджаками – все? – поинтересовался Олег Борисович.

– Понравилось? Еще хочется?

– Я бы про запас купил. Ну, вот я это завтра надену и буду носить каждый день. А что-то должно про запас.

– Советский человек виден издалека, – рассмеялась Заболоцкая, – главное – запас! Конечно, я бы еще купила такую же пару, но другого цвета. Например, брюки серые, а пиджак синий. Типа с пуговицами золотыми.

– Это называется «клубный пиджак», – вступила в разговор одна из продавщиц, – всем идут и очень элегантно.

– Знаю я эти пиджаки, – сказал Григорьев, – но мне такое не пойдет. Мне бы что попроще.

– Принесите, пожалуйста, – попросила Кира, не слушая директора.

– Ты – как жена, – ухмыльнулся Олег Борисович, – не дай бог тебе в лапы попасть.

– Не волнуйтесь, в самую последнюю очередь я подумаю о замужестве. Нужны мне эти