нравится. Вести ночной образ жизни, но дома — это вот прям его. Если это так, тогда у меня не укладывается в голове — как человек, проработав всю ночь, может уже с утра помогать мне?

Андрей серьезно взялся за дело — отремонтировать подвал для моих занятий с детьми. И хотя я еще не давала объявления о наборе, потому как не могу принять четкое решение, он решил, что выполнить работу нужно в полной мере и качественно. Его рассуждения простые — тебе доверили помещение. Значит, ты просто не имеешь права испортить о себе впечатление.

Отчасти его слова правдивы. Ведь Антонина Георгиевна могла просто сказать, что нет у нее свободного помещения, тем самым избавившись от меня, как от неопределившегося в жизни арендатора. То ли буду здесь работать, то ли нет. А ведь ремонт я могла начать делать и оставить все незаконченным, уехав навсегда. Получается, что Антонина Георгиевна рискует, отдав помещение на растерзание. Кому она потом сдаст разрушенное помещение?

— Если вдруг уедешь, закончу сам. Ты только скажи, что здесь должно быть, — как-то раз заявил мне Андрей, словно подтвердив мои же размышления.

После его слов чувствую себя разбитой. Мне стыдно перед ним. Днем я с Андреем ремонтирую подвал для собственной детской студии танцев, а вечером встречаюсь с Никитой. И хоть до постели у меня с ним не дошло, но поцелуи становятся все настойчивее с его стороны. Он уже не просто меня целует. Он может положить руку мне на бедро, пройтись по внутренней стороне, двигаясь вверх, желая, наконец-то, добраться до моих трусиков. И если под платье свое я ему даю возможность залезть, то совсем высоко ему подниматься непозволительно. Возможно, пока.

Никита не раз приглашал меня к себе, хотел показать, как живет. А я отказываюсь. Здесь и высшего образования не нужно иметь, чтобы понять, что меня ждет у него дома. Если Никита откровенно показывает мне, как хочет меня, зажимая в своей машине все чаще и настойчивее, у него дома я не смогу сказать, что действительно хотела просто посмотреть его квартиру. Да и ласки Никиты мне не столь приятны. Как-то раз, когда мы прощались возле калитки, он схватил меня за ягодицу, стараясь показать всю страсть, которую ко мне испытывает. Мне же было неприятно подобное проявление. Если в машине мы скрыты от посторонних глаз, то вот так на улице больше не позволяю ему распускать руки. Даже целоваться с ним перестала. Чтобы уж точно показать, что мне это неприятно. В итоге Никита стал приезжать ко мне без водителя. Мы выезжаем с ним из города на какой-то пустырь. И опять же я понимаю, что ему нужно. Руки на моей груди, пытающиеся определить, какой у меня размер, красноречиво об этом говорят.

В такие моменты тоже выкручиваюсь. Придумываю причины, почему мне нужно вернуться домой. Тогда же следуют активные приглашения домой. Фраза «Я уже не мальчик» так и сидит в моем подсознании. Но мне кажется, что если я проведу ночь с Никитой, в глаза Андрею смотреть не смогу. А почему меня это так волнует, тоже разобраться не могу.

Точнее могу… Тот поцелуй. Именно после него я стала мучиться угрызениями совести. Стало неудобно перед Андреем за свое отношение в начале нашего знакомства. Он же не только в подвале со мной дни проводит. Но и дома. У нас подбит забор, сделана песочница для Тимурика. Пока Андрей хлопочет на нашем участке, я «развлекаюсь» с Никитой. В последнее время делаю это не каждый день, ссылаясь на занятость в помещении, которое я сняла для работы. Удивительно, но Никита делает вид, что вообще не замечает, что я говорю.

— Если не уедешь, я тебе и горку во дворе сделаю зимой, — заявил Андрей. — Правда, снега у нас мало для этого. Но чего-нибудь придумаем.

Он охотно остается с Тимуриком наедине. Андрей даже показал мне несколько игр с детьми, о которых я раньше и не знала. Пришлось уточнять у Нины, кого именно воспитывал Андрей, отчего он так много знает про детей.

— Да в интернете сейчас можно чего угодно найти, — отмахнулась Нина.

— Тогда получается, что он специально ищет информацию. Именно сейчас, — предполагаю я.

— А что здесь такого? — удивляется Нина. — Андрей проявляет к тебе и Тимурику интерес. Неужели это плохо? — подмигивает сестра.

Это неплохо. Просто непонятно. За две недели после возвращения Андрея он ни разу не дал повода, что я интересую его как женщина. Он просто помогает мне. Во всем. В ремонте подвала. В ремонте дома. В ремонте машины. А главное, в воспитании Тимурика. Он даже в качестве няни готов остаться, пока я буду проводить время с Никитой. Ни разу при этом не спросил, а все ли серьезно у меня с ним. А как продвигается его переезд в Москву в плане работы.

Сынишка тоже привязался к Андрею. Узнает его, радуется и улыбается каждый раз, когда тот приходит. Андрей на контрасте с Никитой смотрится очень даже выигрышно. Учитывая, что второй так ни разу и не встретился ни с моей матерью, ни с моим сыном. Никита только продолжает отправлять своего водителя к нам с продуктами по утрам. Делается это практически каждое утро. И каждое утро я слышу от матери, что негоже двумя мужиками вертеть при наличии законного мужа. Аргумент, что я подала на развод, не считается.

Да, я подала на развод. Но что примечательно, что Рустам даже не позвонил мне. Хотя я знаю точно, что письмо он получил. От общих знакомых я знаю, что с ним все в порядке. В том смысле, что он живой и вполне себе здоровый. Если только не считать некоторые проблемы на работе, отчего Рустам был вынужден продать нашу квартиру и съехать к родителям. Квартира была его, считается добрачной. И юридически я к ней отношения не имею. Но ведь в ней были наши вещи. Не мог же он их выкинуть. Хотя… От такого циничного человека, как Рустам можно ожидать все. От того и обиднее слышать от матери слова в его защиту.

— Вот когда окончательно разведешься, тогда и будем разговаривать, — заявляет мама.

В ее душе еще теплится надежда, что мы с Рустамом можем помириться. Хотя, как ни странно, мама уже не хочет уезжать обратно домой. Она даже раздумывает, как бы быстро продать квартиру, чтобы купить что-нибудь здесь. Но каждый раз якобы вспоминает, что мне, возможно, потребуются деньги в Москве. Денег с продажи квартиры на покупку достойной