размер, для мебели они были слишком крупными, для того чтобы их покрасить и выставить в сад – мелковаты. На коробке был адрес фабрики, где эти шарики делали, она отправила туда запрос, а заодно сами шарики – на анализ, но надежды на то, что он что-то даст, практически не было. Офицер из технического отдела обещал разобраться с системой безопасности дома к понедельнику, в крайнем случае – к четвергу; фабрика могла без ордера тянуть с ответом и неделю, и месяц; патологоанатом был твердо уверен, что репортера никто не убивал и умер он сам по себе, от геморрагического инсульта, вызванного хроническим алкоголизмом. Соседи по коммуне твердо решили молчать, если они что и видели, делиться этим с полицией не собирались. Адвокат Марковицей был занят наследством и ничего и слушать не желал о каких-то уголовных делах.

В этой ситуации максимум, что можно было пришить Веласкесу, это проникновение в чужое жилище. И то, если техотдел скажет, что дверь была закрыта, когда этот крысеныш входил.

Волкова чувствовала печенкой и другими органами, что с этим парнем что-то не то. Она даже попросила сержанта Койо связаться с Карлом Гурковским, по прозвищу Молчун, боевиком Карпова, чтобы выяснить, чем именно Веласкес у них занимается. Гурковский когда-то, лет двадцать назад, работал в их участке, и Койо его хорошо знал. Но недостаточно для того, чтобы услуга была бесплатной, так сержант ей и сказал. Настя сама это понимала, оставалось только надеяться, что эти бандиты, крышующие игорные дома, сами постараются избавиться от мага, как только узнают, что им интересуется полиция. И тогда ему некуда будет деваться, как только прибежать к ней, в теплые дружеские объятия закона.

Настя натянула джинсы, сунула ноги в кроссовки и подошла к двери, распахнула ее практически одновременно с первым звоном колокольчика. Крыльцо оккупировала соседка, она уже пришла в себя, наверняка разобралась с мужем, а теперь решила дать по шее наглой шлюхе, шляющейся по дому голышом перед соседями. Объяснить, что в приличном районе это недопустимо. Сам муж робко жался возле калитки, втайне надеясь, что его супруга просто пошумит и уйдет. В одной руке у соседки была бита, вторую она поднесла к дверному звонку, чтобы надавить на него как следует. И замерла.

Ей в лицо смотрело дуло пистолета. Волкова стояла за открытой дверью, расставив чуть согнутые ноги на ширину плеч и вытянув обе руки вперед. В правой руке был зажат личный «Кольт Анаконда» 45-го калибра, огромный и очень грозный, левая поддерживала правую под кисть. Ни майки, ни лифчика на Насте не было.

– Стой и не двигайся. Если ты, сучка, твои мелкие крысеныши или этот озабоченный гандон еще раз раскроете свои поганые рты и будете мешать мне своими мерзкими воплями, я отрежу тебе уши, потом отстрелю яйца твоему мужу, мелким уродам отрублю пальцы кухонным ножом, – тихо и медленно произнесла Настя. – И заставлю тебя это сожрать. Ты будешь давиться и жевать, или я закрою вас на чердаке и сожгу ваш вонючий курятник вместе с вами. Поняла? Если да, кивни головой.

Побледневшая женщина кивнула, бита уже давно выпала у нее из рук.

– Подними. Повторить надо? Нет? Проваливай.

Соседка сделала шаг назад и упала, споткнувшись. Но лежать не стала, а отползла к калитке, и там, подхватив своего мужа, который очень старался не смотреть на Настю, потащила его к дому. По пути она яростно шептала ему, что на эту наглую девку надо подать в суд.

Волкова дождалась, пока парочка скроется из виду, и закрыла дверь. Жалоб она не боялась: в своем доме по законам Острова напавших на хозяев можно убивать, а эта дура поднялась на крыльцо, да еще с битой, которую вполне можно подвести под дробящее оружие. Понадеявшись, что хотя бы на недельку эти уроды заткнутся, Настя убрала раритетный пистолет, от которого в настоящем деле толку не было никакого, достала из сейфа служебный «глок», натянула майку и вывела из гаража байк. Пора было заняться Веласкесом.

* * *

Павел проснулся затемно. Немного полежав с закрытыми глазами, он решил, что лучше выходной провести с пользой, чем заниматься делами и раздражать себя сомнениями. С пользой значило или поспать, или наконец отправиться в Фишбург, снять номер в какой-нибудь семейной гостинице на берегу океана, с вкусной домашней едой, белоснежными простынями и заботливыми хозяевами, и уже там бездельничать до среды. Сервис бронирования предлагал с десяток таких шикарных мест, все они стоили не очень дорого, максимум по сотне за сутки с обильным питанием и шикарным видом из окна, и парень был решительно настроен за эти деньги получить максимум удовольствия.

Он проверил чипы на оружии, пистолет и карабин нужно было для проверки завезти в полицейский участок через несколько месяцев, обновил прошивку на байке, позвонил в управляющую компанию, чтобы предупредить, что его не будет дома несколько дней – те пообещали, что как минимум раз в сутки кто-то из охраны обязательно проверит, не вломились ли в дом нехорошие люди. Насчет этого Павел не особо беспокоился, красть в его квартире было нечего, но попросил, если такое произойдет, до его приезда все отремонтировать и почистить. Управляющий к требованию отнесся с пониманием – он сам был со Свободных территорий, где такие вещи случались постоянно. Но предупредил жильца, что с уличными камерами в последние дни творится что-то неладное, и неплохо бы Павлу самому позаботиться о безопасности.

Веласкес так и сделал. Две скрытых камеры, одну на первом этаже, другую на заднем дворе, подключил к телефону. Особой надежды на них не было, серьезные ребята, если им надо забраться в дом, легко подменят сигнал. Продублировал сигнал в местную службу безопасности и страховую компанию, получил от них согласие и счет, который сразу оплатил. И решил, что сделал все, что мог, для сохранности нескольких пар обуви, грязной посуды и старой мебели.

Первым делом он добрался до банка и разменял пятитысячную пластину, полученную от Карпова, на сотню помельче. Банкомат связался с центральным офисом, тот – с департаментом эмиссии, сначала пять тысяч вернулись обратно, в систему учета обладателей наличности, заново создавая цепочку владельцев и убирая в архив всех, кто был до Веласкеса, потом уничтожились, и на несколько сотых секунды Павел остался без денег. После этого система создала новые деньги, сверила личность Павла с тем, что было в ней, системе, заложено, проверила, есть ли у мага долги, вычла налог с полученного выигрыша, прописала для каждой пластинки уникальный код из пятисот