неуклюже стали притворяться, будто Джон и Йоко просто очередная пара туристов, желающих прокатиться вокруг Палм-бич» (137).

Объясняя название судна, Линда призналась, что они с мужем были «детьми цветов и росли вместе с The Beatles». В сентябре 1971 года они смотрели программу Дика Каветта и видели премьеру Imagine, исполненную Джоном за белым кабинетным роялем в Титтенхерст Парк, и этим все было сказано. «Тогда мы и решили, что если у нас будет своя яхта, мы назовем ее Imagine». Кроме Терри и Линды в экипаж входили их дети-подростки Джон и Мими. Когда круиз стартовал, Леннон оставил запись в гостевой книге. Там, где предполагалось оставить дату, он нарисовал свою фирменную улыбочку. Там, где можно было по желанию указать адрес, он написал своим характерным почерком: «Там и сям».

К обеду подошли к острову Пинат. В какой-то момент капитан запел матросскую песню, и Джон тут же исполнил свою версию Popeye The Sailor Man (138). Для Йоко прогулка на Imagine предсказуемо обернулась пыткой. А Джону с его глубокими ливерпульскими морскими корнями присутствие на судне доставляло неподдельную радость. Больше того, он был на седьмом небе. Круиз, который он попросил забронировать шутки ради, стал для него значительным событием. Его совершенно не смущал изможденный вид жены, когда он сидел на корме Imagine с кошкой капитана на руках. Жена? Он дал себе слово сполна насладиться каждой минутой путешествия. Его вело сюда провидение, ведь, как он любил говорить, в жизни «нет ничего случайного». Линда ублажала пассажиров вином, коктейлем из креветок, сыром и свежеиспеченным хлебом, и Джон, не отказывая себе в удовольствии приукрасить детали, рассказывал женщине, как он сам пек хлеб в «Дакоте» и вел жизнь «домохозяина», пока его жена занимались делами семьи. Джона настолько очаровало семейство Босли и прогулка на их яхте, что он разрешил 14-летней Мими сделать несколько фотографий, и даже позволил сфотографировать Шона, несмотря на постоянный страх, что мальчика могут похитить.

Пока Терри вел Imagine к причалу, Джон попросил Фреда сфотографировать его вместе с Йоко, чтобы осталась память о круизе. Позже на неделе Джон и Фред случайно оказались с Терри в одном из магазинов Палм-бич. Но теперь Леннон вел себя так, будто едва заметил присутствие капитана. Фред не был удивлен этому, зная по прошлому опыту, что Джон всегда настороженно относится к завязыванию дружбы на какой бы то ни было основе. «Однажды он сказал: если дать им автограф, они захотят одежду; если дать им одежду, они захотят прядь волос; если дать им прядь, они захотят лечь к тебе в постель; а если ты спишь с ними, они тебя проглотят» (139).

Когда Ленноны вернулись к своей обычной жизни в «Дакоте», беспокойство, которое Джон испытал в первые дни отдыха в Палм-бич, снова вернулось. Из Токио к ним прилетела мама Йоко Исоко «Бабá» Оно, и Джон был рад возможности отправиться с Фредом в Кеннон Хилл, поближе к воде, до которой было рукой подать. Они пересекали Лонг-Айленд, и Джон пошутил, что думает написать откровенную книгу, которую назовет «Настоящая баллада о Джоне и Йоко», из чего следовало, что идея по-прежнему занимала немало места в его сознании. С еще большим энтузиазмом он стал обсуждать покупку яхты. В конце концов, в Кеннон Хилл был собственный док.

В начале апреля, пока Йоко проводила время матерью в городе, Джон играл с Шоном и развлекался съемками, купив новую камеру RCA. Он явно скучал по жене и с нетерпением ждал ее приезда в Кеннон Хилл, что способствовало приливу вдохновения. Именно по вдохновению, а не занимаясь ремесленничеством, которое он ненавидел, Леннон сочинил песню Dear Yoko. В шестидесятых он часто слушал, как звучат «девчоночьи» группы – для своих ранних песен битловской поры он находил в этом импульс. В процессе сочинения Dear Yoko Джон изменил этот подход и опирался на свою склонность к диско; образцом для вдохновения послужил танцевальный хит Shirley & Company 1975 года Shame, Shame, Shame.

Одиннадцатого апреля, когда новая композиция в черновую была готова, Джон включил камеру и записал два дубля, чтобы отправить с курьером жене. Как он выглядел? Все та же густая борода, гитара с каподастром на грифе. Новую песню он представил со ссылкой на Oh Yoko!, которая завершала альбом Imagine: «Добрый вечер, госпожа Леннон и ваша чудесная мама Баба, – торжественно объявлял Джон. – Добро пожаловать в Колдспринг Харбор. Это маленькое выступление, которое вы можете назвать “Oh Yoko! Часть два”. Первая – приблизительно семьдесят первый – семьдесят второй или третий. Возможно, на этот раз мы сможем». Заимствовав фирменное отрывистое вокальное «икание» Бадди Холли, Джон превращает Dear Yoko в музыкальное любовное послание, наполненное искренностью: после стольких лет, поет он, «я скучаю по тебе, когда тебя нет рядом».

Во втором варианте Джон, по своему обыкновению, острит, рассказывая, что световым решением этой записи он обязан Эдит Хэд, голливудскому дизайнеру-легенде, а в аранжировке – тут спасибо главе CBS Records Солу Рабиновичу. При его энциклопедических познаниях в раннем рок-н-ролле, Джон, конечно, знал о споре относительно авторских прав в конце пятидесятых, в который оказался втянутым Рабинович. Спор касался классики Chess Records – Got My Mojo Working в исполнении Мадди Уотерса. Джон с иронией коснулся этой темы в Come Together, использовав фразу «фильтр моджо»[62]. Сам Леннон долгое время в 1970-х вел разбирательства по поводу нарушения прав интеллектуальной собственности с Морисом Леви, который выпустил You Can‘t Catch Me Чака Берри, а Джон взял оттуда ключевую фразу для Come Together. Вообще, Маккартни называл The Beatles «экстраординарными плагиаторами», а Джон якобы острил, что «трюк в том, чтобы воровать у лучших». Что же касается Леви, Леннону сначала пришлось удовлетворять требования иска, но только для того, чтобы смеяться последним. После того как в январе 1975 года Леви незаконно выпустил демозаписи к ленноновской пластинке Rock‘n‘Roll в виде заказного альбома Roots: John Lennon Sings The Rock & Roll Hits[63] под лейблом Adam VIII, Джон мигом подал встречный иск, отсудив у Леви $42 000 в качестве компенсации ущерба и остановив выпуск контрафакта (140).

После второго энергичного исполнения песни Джон подвел запись Dear Yoko к финишной черте. Перед тем как выключить камеру, он перешел на кокни с вкраплениями ломаного французского и немецкого для разнообразия: «Благослови тебя боже, мама, спасибо, папа, мира на земле и всего хорошего мужчинам, не забывая и о женщинах, конечно. Звуки Лонг-Айленда в Колд-спринг Харбор желают вам bon недели. Спокойной Nacht!»[64]

Как всегда, Джон