Потом он развернулся и снова поехал к гостинице.

Портье испепелил его мрачным взглядом:

– Слушай, чего ты, в конце концов, хочешь?

– Механические пилы!

– Что – механические пилы?

Стефан тяжело дышал, он вспомнил, что слышал шум механических пил во сне.

– А вы… Вы собираетесь сразу начать пилить деревья?

Портье насупил брови:

– Да кто ты такой?

– Отвечайте!

– Технические службы собирались отпилить ветки деревьев, мешающие «Трем Паркам». А что?

Стефан задохнулся. Он ничего толком не видел, он слышал. Звук пилы за окном шестого номера.

– Когда? Когда они начнут?

– С понедельника. И будут пилить всю следующую неделю, до пятницы.

Вернувшись в автомобиль, Стефан бросился к записной книжке. В ней значился вечер пятницы. Значит, начнут пилить с понедельника, все пять дней.

«Проклятье, как такое возможно?»

На этот раз ни о какой амнезии не могло быть и речи. Он не мог слышать звуки, которые только должны были прозвучать.

Но тогда напрашивалось два вывода. Во-первых, он не сумасшедший. Во-вторых, теперь он располагал временны́м окном в свои сновидения. Возможно, события, в которые он оказался вовлечен, произойдут между 7 и 11 мая.

Нынче 4 мая. Уже.

Он перелистал все страницы записной книжки, пройдясь пальцем по каждой строке, отслеживая каждое слово в поисках более точных указаний на время.

Первый сон, вчерашний. «Винные бутылки». Он во сне спускался к себе в подвал, и руки у него были в крови. Свет в подвале не горел. Повсюду было темно. Ночь? Но какая ночь? Ночь понедельника, 7 мая? А может, вторника, 8-го?

Второй сон, «Дорога в Со». Радио. Выпуск новостей, реклама. Он прикрыл глаза и начал вспоминать… Знаки ограничения скорости на шоссе, дорожные указатели. Потом… Там, в лобовом стекле…

Луна.

Ошеломленный, он вылез из «форда» прямо посреди парковки и поднял голову к небу.

Там, над верхушками деревьев, всходила горбатая молодая луна.

Но в записной книжке значилось, что сквозь ветровое стекло он видел полную луну.

Ту самую, полную и прекрасную луну, которая бывает только раз в двадцать восемь дней.

Он знал фазы луны наизусть. Было время, когда они с Сильвией до одури глядели на звезды. Это было далекое время, они тогда давали звездам глупые имена: Око Жанны, Палаточное Полотно, Ничейный Алмаз.

Эта луна, сегодняшняя, была девятидневной молодой луной. Полноты она достигнет на четырнадцатый день.

Стефан произвел быстрый подсчет. Полную луну он видел во сне сегодня, третьего мая. И во сне же он слышал звук пилы. Спиливание сучьев планировалось на следующую неделю.

Он вернулся к машине и оперся на дверцу. Мозг его был готов вот-вот взорваться. У него было такое впечатление, что он проваливается в какой-то фантастический мир.

Все, что происходило, происходить не могло.

И все-таки…

Шесть дней. Несовпадение в шесть дней между тем моментом, когда он видел сон, и тем, когда этот сон рисковал сбыться.

И если он рассчитал правильно, то оставалось всего четыре дня до того, как он прибежит домой с руками в крови. И пять дней до того, как в карьере найдут утонувшую Мелинду. И те же пять дней до того, как он найдет в этом явно не ладившем с законом отеле фотографии замученных женщин.

Во сне это было в пятницу.

Значит, наяву может произойти в ближайшую среду или в четверг.

Он снова посмотрел в небо.

Нет, ну как в такое поверить? Как мог он увидеть будущее? И было так просто сделать, чтобы эти события не случились! Что мешает ему, к примеру, застрелиться? Или закрыться в своей Стране Тьмы и переждать бурю там? Или уехать вместе с Сильвией на месяц в отпуск, куда-нибудь далеко отсюда?

Ничто, абсолютно ничто не помешает ему подчинить себе собственную жизнь.

Он достал из бардачка швейцарский нож и приготовился порезать себе правое запястье. В том месте, где во сне на руке были раны.

Интересно, появится ли порез в следующем сне как по волшебству? Но тогда, может, он сам создаст несовпадение? То самое искривление, тот самый парадокс? Был ли Стефан из сна им самим, или он существовал в некоем параллельном мире?

Он медленно раскрыл лезвие ножа и подвел его к самой коже. Он хотел знать. И, собираясь сделать порез на собственной руке, он сознавал всю серьезность этого поступка. А в голове раздавались слова: «галлюцинации», «шизофрения», «самокалечение».

Удар по капоту отвлек его, и он не успел нанести себе порез. Махина схватил его за шиворот:

– Не смей тут заниматься всяким свинством, грязный ублюдок! Проваливай отсюда!

Мастодонт грубо втолкнул Стефана в машину, тот ударился рукой о дверцу и выронил нож.

– А перо твое я сохраню как сувенир, – прорычал Махина, сцапав оружие. – У тебя денег куры не клюют, а потому, если хочешь его вернуть, – плати.

Стефан рывком тронулся с места, и тут из «пежо» с треснутым лобовым стеклом выскочил какой-то человек. Стефан задал себе вопрос: интересно, а это кто? Калека или любитель любовных приключений с калеками? Какой болезненный импульс толкает этих мужчин и женщин на то, чтобы бросить вызов темной стороне своей натуры?

Стефан вообще перестал что-либо понимать. Надо бы с кем-нибудь поговорить. Постараться очертить тот тип ситуаций, которые могут его ожидать, и заглянуть в будущее, по дороге нарушив фундаментальные законы природы.

Отъехав уже довольно далеко, он остановился, взял мобильник и набрал номер своего старого друга Джеки Дюваля.

Физика.

Вик не собирался вмешиваться или допрашивать Грегори Маше в одиночку, что выходило за рамки элементарных правил. Обычно он старался выбирать проторенный путь. Но на этот раз ему хотелось доказать, что он способен хорошо делать свое дело и заслуженно получил значок полицейского.

Итак, после визита в больницу в Аржантёе он просто решил сделать небольшой крюк к западу от Мезон-Лаффит. Ему в голову пришла мысль постучать в дверь к Маше, назвавшись соседом или коммивояжером – там видно будет, – и для начала посмотреть, в каком состоянии его культя. Нет ничего проще, да и риска никакого.

Однако GPS привел его вовсе не к городскому дому, как он рассчитывал, а к какой-то мрачной гостинице, затерянной в лесах предместья Сен-Жермен-ан-Лэ.