— Это Кэролайн тебе так сказала?

— Нет, я сама не дурочка. Кэролайн сказала, что ты очень зол на нее из-за того, что она… — Рут не могла подобрать слово.

— Украла, — подсказал Джон. — Кэролайн украла мою идею, девочка. Причем она специально для этого познакомилась со мной.

— Ну хорошо, пусть украла. Но она ведь не знала, что влюбится в тебя!

— Это тоже она тебе сказала?

— Папа, я не ребенок уже! — возмутилась Рут. — Я же вижу, понимаю, что она тебя любит и очень переживает, что вы в ссоре.

— Рут, а если бы ты обидела кого-то, ты пошла бы просить прощения?

Девочка задумчиво ковыряла мягкую землю носком туфельки.

— Не знаю, пап. Но Кэролайн сказала, что она сразу тебе все объяснила, даже предложила хорошую работу и сказала, что любит и тебя, и меня.

— Дело не в этом, дочка. Понимаешь, она обманула мое доверие, причем прекрасно знала, чем это все для меня закончится. Я потерял работу, уважение друзей.

— Работа, работа, работа! Ты всегда говоришь только о ней, только ее и любишь! А я люблю тебя, но из-за этой работы уже третье лето сижу у бабушки с дедушкой. Думаешь, мне это очень интересно? Я хочу поехать с тобой куда-нибудь, а ты вечно твердишь, что занят, что у тебя эта самая работа. А Кэролайн, хоть у нее тоже есть работа, находит время для меня, вот! А все твои хорошие подруги, которые шарахались от меня, как от лягушки? Думаешь, мне было не обидно, что папочка не брал меня из школы, потому что у него была работа или важные дела со знакомыми? С Кэролайн все не так, она… Она как мама! — Рут расплакалась.

— Ну что ты, что ты, девочка моя!

Джон был растерян, Рут разбивала его привычный мир, где он жил спокойно и с комфортом. Оказывается, она страдала рядом с ним, молча, не упрекая, потому что любила. Даже в последние недели она делала вид, что принимает его ложь, чтобы не обижать. Такое великодушие ребенка заставило Джона усомниться в правильности собственных мыслей и действий. Он не смог бы поступать так, как делала Рут. Пусть она иногда была несносной, но ведь она, как могла, боролась за любовь и внимание отца, за то, что другим детям достается даром, с рождения.

— И теперь, — не унималась Рут, — теперь она ездит ко мне втайне от тебя, потому что ты на нее обиделся! Папа, но ты ведь тоже любишь Кэролайн, разве ты не можешь ее простить? Ради меня, — тихо добавила Рут.

Джон гладил девочку по волосам, и она постепенно успокаивалась.

— Милая моя, — шептал Джон, — я постараюсь сделать так, чтобы ты больше никогда не плакала из-за меня. Обещаю.

— Видишь, — Рут подняла на него глаза, — ты тоже часто обещаешь и не делаешь, я могла бы тысячу раз обидеться на тебя, как ты на Кэролайн. Да и не обманула она тебя вовсе! — вдруг повеселев, заявила Рут.

— То есть как это?

— А так это! Обычные женские хитрости. Работу ты не потерял, Кэролайн ведь предлагает тебе другую, даже более важную, так что твой любимый процессор никуда от тебя не уйдет. А друзья, если они хорошо тебя знают, никогда не подумают о тебе плохо. Ты сам говорил мне, что настоящие друзья именно такие.

Джон чувствовал себя побежденным, причем своим же оружием. Он поцеловал дочку.

— Я подумаю про все, что ты мне сказала. На этот раз даю самое-самое честное слово. А теперь поехали куда-нибудь пообедаем.

Рут кивнула, понимая, что дальше день может сложиться очень удачно.

— Я обязательно приеду в следующую субботу, котенок, — пообещал Джон дочери, когда привез ее вечером в школу. — И буду звонить Часто.

Рут кивнула с серьезным видом и отправилась к себе.

Когда Джон вернулся домой, родители проявили крайнюю деликатность и не стали расспрашивать Джона о визите к Рут. Только отец спросил:

— Все прошло нормально, сынок?

Джон кивнул и ушел в свою комнату. Он должен был обдумать все то, что произошло сегодня, да и не только сегодня. Много ли он по-настоящему размышлял о сложившейся ситуации? Нет, скорее все это время он лелеял обиду, доказывая самому себе, что прав, отвергая любые доводы в оправдание Кэролайн. Только сейчас Джон начал понимать, что вел борьбу с самим собой, пытаясь убить любовь к этой женщине. Из-за чего? Уязвленное мужское самолюбие не давало ему покоя, подсказывая такие слова, как «предательство», «ложь», «воровство». Кэролайн, конечно, поступила ужасно, но если все же поверить ей? Если разрешить себе думать, что она не лгала, говоря о любви, и действительно не представляла всех последствий своего поступка, то разве не сможет он простить Кэролайн и вновь доверять ей? Ведь он вопреки всему продолжает любить ее всей душой. Осознав все это, Джон решил довериться своим чувствам.

Джон перестал прятаться от мира и не выключал больше мобильный. Первым, кто позвонил, был Том Бишоп, обеспокоенный исчезновением друга. Он рассказал Джону вкратце, что творится в Электронной долине. После скандала с презентацией процессора «Уэлш электроникс» превратилась из никому не известной фирмы в объект всеобщего интереса. Заказы посыпались со всех сторон. Известные телефонные компании соревновались между собой за право начать первыми выпускать аппарат с новым процессором. Конечно, маленькое опытное производство, которым обладала «Уэлш электроникс», не может справиться с таким обилием заказов. На сцену вновь вышли «Ситроникс», «Нью электроник» и «Китрон», чтобы завоевать возможность производить прибор. «Уэлш» продала это право «Китрону» за какие-то баснословные деньги. Оказывается, через несколько дней после исчезновения Джона Кэролайн дала пресс-конференцию, на которой заявила, что хотя ее фирма и является лидером в разработке процессора, но она не может не отметить и работу ученых «Ситроникса» в этом же направлении. Она сказала, что ее отец создал «Уэлш электроникс» как исследовательский центр, и таковым фирма и останется. Тем более теперь, когда у нее есть немалые средства, она может позволить себе нанимать на работу лучшие умы.

— И ты знаешь, старик, что произошло? В тот же день, говорят, многие ребята из «Ситроникса» приходили в «Уэлш» на собеседование, а теперь работают там. Грешным делом и я подумываю, а не податься ли туда. В новых местах, ты же знаешь, куда больше перспектив для роста. А то что-то я буксую в этом «Нью электроник».

Джон прервал излияния приятеля, задав волнующий его вопрос:

— Том, а что говорят про меня? Все так и считают, что я продал секрет в «Уэлш»?

Том помолчал.

— Прямо никто ничего не говорит, но своим побегом ты, конечно, дал повод для сплетен. Хотя, когда все увидели доктора Уэлш, услышали, с какой легкостью она управляется с аудиторией, я думаю, мало кто сможет осудить тебя, даже если ты и раскрыл ей все секреты. — Том рассмеялся. — А ты собираешься возвращаться?

Джон замялся.

— Пока не знаю. Мне нужно уладить кое-какие дела. А потом я так давно не был в отпуске, что ничего не случится, если я немного побуду вдали от всяких дел.