Когда они прилетели на МКС, то долго обнимались с международным экипажем. Она — американка, он — русский. Последний уже полгода сидит на станции… Впалые щеки…

Интересно, вдруг подумал он, дала она ему или нет?

На следующее утро намечен выход в открытый космос. Необходимо было поменять выпускной блок правой солнечной батареи.

Он сказал, что тоже выйдет в открытый космос.

Командир корабля, впрочем, как и все, посмотрели на него, как на ненормального.

Я выйду, — повторил он.

— Это вам не Кремль! — вдруг жестко произнес Петр, командир корабля. — Вам здесь мигалка не поможет! В космос не выходит кто попало!

Он умел контролировать себя. Раздражение постарался направить в русло конструктивизма. Заставил быть себя подчиненным.

— Извините, — сказал. — Эйфория…

— Понимаю, — ответил Петр.

Американка подмигнула ему.

Пришла в голову глупая мысль попробовать секс в космосе… Пришла и тотчас ушла…

Когда он переодевался в спортивный костюм, то с большим любопытством разглядывал свои гениталии: пенис смотрел влево, а яички вправо… Забавно, такого в естественном состоянии не бывает… Как у бабы поперек… Улыбнулся… Когда-нибудь он расскажет это жене… Почему все, что касается гениталий, кажется человечеству смешным?..

Ночь в космосе он провел на удивление спокойно. Проспал полных восемь часов, и снилась ему рыбная ловля… Он никогда не ловил рыбу… Снегов и Пак любили, а он нет…

В открытый космос вышли двое русских. Американка осталась за командира корабля. Венесуэлец продолжал что-то напевать себе под нос, и чиновник вдруг понял, что это и есть президент Венесуэлы УгоЧавес…

Он грязно выматерился вслух. Американка подозрительно посмотрела на него, так как некоторые слова показались ей знакомыми.

— Щто-то щлучилось? — поинтересовалась.

— Все хорошо, — махнул рукой.

Он подумал, что Хозяин всегда выигрывает.

Он переплыл в другой отсек станции и приник к иллюминатору, наблюдая за работой в открытом космосе.

Ребята работали слаженно. Втроем у них получалось быстро, и вскоре крыло солнечной батареи, хоть и с трудом, но вышло из своего гаража.

«Стоп! — его мозг обожгло, словно паяльник воткнули в серое вещество. — Бред!»

Он влепил лицо в стекло иллюминатора… Откуда трое?! Не может быть!..

Он метнулся в общий отсек и обнаружил там американку, которую Уго Чавес пытался обучить словам песни «Венсеремос».

Тогда кто там третий снаружи?

Бред какой-то!

Он вновь спешно переплыл в соседний отсек, ткнулся лицом в стекло и тотчас отпрянул от него. Снаружи к этому же иллюминатору также прислонилось лицо, маленькие черные глазки которого глядели прямо в его глаза. Тонкие губы растягивали рот в улыбке, обнажая мелкие желтые зубки… Из ноздрей кривого носа торчали длинные волосы. Причем волосы были скручены в пружинки…

— Галлюцинация, — решил он.

Тем не менее он не оторвал глаз от созерцания незнакомого персонажа, не являющегося членом экипажа. К тому же он понял, что защитное стекло скафандра поднято и человек за бортом ничем не защищен, дышит вакуумом. Вдобавок незнакомец показал ему язык, толстый, как у дауна, затем лизнул им снаружи стекло иллюминатора.

«Вот и язык у него зеленого цвета, — констатировал чиновник. — Галлюцинация…»

Тот, за бортом, пытался что-то ему сказать, невероятно широко открывая рот. Так раздвигал челюсти, что видны были все зубы, вплоть до последних. Чиновнику показалось, что зубов у незнакомца куда как больше, чем у нормального человека.

— Что вы говорите? — прокричал чиновник. — Я не понимаю!..

Незнакомец, пощелкав челюстями, обхватил плечи руками.

— Холодно?

Тот, за бортом, закивал.

— Так вы стекло шлема закройте! — посоветовал.

Галлюцинация, обрадовавшись предложению, широко улыбнулась, показала собеседнику большой палец, опустила на лицо зеркальное стекло, затем оттолкнулась ногами от стены МКС и на громадной скорости унеслась в бесконечность.

Он не слишком беспокоился насчет просмотренной галлюцинации. Понимал, что находится в неестественных для человечества условиях. Вспомнил «Солярис» Лема… Подумал о том, что поляк первоклассный писатель… И чего в мире над поляками стебаются, как над чукчами. Вот и Папа Римский был поляк!

Потом экипажи обедали. Все, кроме соотечественника, прожившего на станции полгода, смеялись. Особенно американка заливалась, ловя ртом летающий борщ. Чиновник подумал, что за полгода чего только ртом не наловишь!..

Чиновник перехватил взгляд старожила МКС. Во взгляде было многое…

Интересно, влияет ли невесомость на эрекцию?..

Подумал, что, впрочем, не интересно… Но должна влиять. Отсутствие гравитации обеспечивает более легкий приток крови к пещеристому телу…

Нет, однозначно, старожил МКС попробовал американку. Может быть, это было даже одним из запланированых экспериментов. Родится через девять месяцев ребенок, и в графе «место рождения» у него будет написано — «околоземная орбита». Чиновнику эта затея понравилась. Пак бы враз у американки под хвостом зачистил…

Он подумал, что такие мысли к нему не приходили в голову лет десять… Космос — нейтральная зона для мыслей. Здесь можно быть даже неполиткорректным. Ему вдруг захотелось подумать о руководителе президентской администрации как о полном дегенерате, но, как он ни старался, не получилось. Многолетняя выучка иерархии, субординации, вытекающей из нее, не позволила его фантазиям и скрытым желаниям найти выход даже в космосе.

За день до возвращения на Землю он опять увидел в иллюминаторе давешнюю галлюцинацию.

Мужик вновь облизывал зеленым языком стекло и строил ему глазки. Свинячьи… Затем незнакомец свинтил с руки перчатку, оставив ладонь незащищенной, обдал жарким дыханием иллюминатор, отчего стекло запотело. Фантом указательным пальцем что-то написал на испарине.

Чиновник пытался прочитать, но стекло быстро отпотевало, и он лишь понял, что написано арабской вязью… Какое-то такое знакомое слово… Какое?..

— Не понял! — прокричал.

В ответ галлюцинация пожала плечами, вновь оттолкнулась от МКС и, словно пуля, унеслась в бездну.

Какой у него омерзительный палец, подумал чиновник. Кривой, с толстым ногтем, а вернее, когтем, цвета, как будто им ковырялись в навозе.

Посадка прошла незапланированной. Спускались по баллистической траектории. Половину полета домой чиновник провел, расставшись с сознанием. Да и поющий Уго Чавес, осекшись на полуслове, успокоился в глубоком обмороке. Лишь командир корабля Петр удержался.