одновременно, последовательно, с заметными перерывами и без таковых. Существование особой временной связи между ними логически можно было бы предполагать заранее, исходя из той простой истины, на которую уже указывалось, что формы рельефа, как бы их ни характеризовать, как переходящие друг в друга кривые и плосколоманные поверхности или как полузамкнутые (условно ограниченные снизу плоскостью горизонта) объемы, неизменно переходят в другие, соседние формы и не могут находиться в полной изоляции. Так, склон горы обязательно перейдет в ее вершину или подошву и т. д. Памятуя о сказанном, мы можем, например, утверждать, что и между Гималаями и впадиной Байкала такая связь существует, ибо это части единой земной поверхности, и между Байкалом и, скажем, Эверестом находится множество промежуточных выпуклых и вогнутых неровностей, плавно или резко переходящих друг в Друга. Это горные системы и разделяющие их пониженные пространства Центральной Азии. Такой вывод неоспорим, но в то же время из него вовсе не следует, что между названными всемирно известными формами рельефа существует иная связь, кроме опосредованной морфологической. Даже то положение, что Байкал и Эверест в геологическом смысле могут считаться сверстниками, ничего не добавляет. Мало ли у всех нас самих сверстников на земном шаре! Речь идет, таким образом, 0 другом — об одной из многочисленных цепей явлений природы, которые составляют естественные историко-генетические ряды. Так мы нащупываем особую связь форм рельефа, составляющих какой-либо геоморфологический, например долинный, ряд, — функциональную.

Распределение, сочетание, сложность или простота очертаний, близость, удаленность, сходство, различие, размерность — все эти свойства или признаки входят в наше конкретное живое представление о рельефе, они являются в полной мере морфологическими признаками, передающими разные стороны пластики рельефа. А поскольку все они объединяются в общей земной поверхности, подверженной постоянным изменениям, вся система морфологических связей не может быть свободна от динамической, следовательно от функциональной, нагрузки. Под этой последней понимается «работа», выполняемая каждой неровностью рельефа в поддержании существующего геоморфологического, даже шире — географического режима. Если сменяются в своем направлении или интенсивности условия, определяющие в целом такой режим, т. е. тектоника и климат, эта работа будет автоматически содействовать новой перестройке. Поднялся уровень грунтовых вод — земная поверхность начинает соответственно преобразовываться. Изменится господствующее направление местных ветров — изменятся формы навевания и выдувания. Увеличится влажность климата, усилится речной сток, и поверхность поймы преобразуется в низкую террасу. Примеры можно приводить до бесконечности.

О «работе», выполняемой формами рельефа, можно, кажется, говорить и в прямом, физическом, и в переносном смысле. Они сами возникают, как мы видели, в поле тяготения как следствие и выражение обмена массой — энергией между недрами и поверхностью планеты. Вместе с тем неровности рельефа сами по себе (поскольку каждая из них есть объединение склоновых поверхностей) стимулируют долю этого потока в доле земного пространства и в доле геологического времени.

Вершинное плато (4000 м над уровнем моря) гор Иха-Богдо в Гобийском Алтае

В край вершинной выравненной поверхности вгрызаются ключевые воронки (ниши), из которых затем развиваются долины.

Зарисовка Г. Ф. Уфимцева по фотографии С. Д. Хилько

Представим себе вершинное плато, столь свойственное сибиретипным горам, о которых уже было рассказано. Это плато Ихэ-Богдо в Гобийском Алтае. Его плоская поверхность ограничена ниспадающими во все стороны склонами, а в самые края врезаны ключевые ниши, часто имеющие каровую — чашеобразную форму. Здесь, на самом перегибе плато, начинается эрозионное «обкусывание» его краев. Очевидно, что ключевые ниши функционально связаны с вершинными плато, но последнее не связано с ключевыми нишами функционально. Оно могло бы существовать неопределенно долгое время и без них. Начнем теперь спускаться вниз. Ключевые ниши превращаются в эрозионные воронки, они приобретают линейный характер и очертания узкой, затем все более широкой речной долины. Между нишами, врезами и оформившимися долинами поддерживается не только гидродинамическая связь (сток но непрерывному естественному каналу), но и связь морфологическая, прямая и обратная, обеспечивающая непрерывность нашего ряда или цепи, но только прямая в функции перемещения рыхлого материала и углубления русла.

Мы идем далее вниз по долине и своими глазами видим, как эрозионная система все время усложняется, но Функциональные зависимости сохраняют свой односторонний, однонаправленный характер. Дальше следуют одно за другим устья долин-притоков, наконец, устье главной Долины, которая все еще, морфологически прекращая свое существование, продолжает на некоторое время и расстояние свое функциональное воздействие на «принявшую ее в свои объятия» форму рельефа — межгорную впадину, озерную котловину и т. п. Это воздействие (конус выноса, дельта) — последняя дань нашей системы на крайней точке ее существования, отдаваемая иной, новой геоморфологической системе.

Общая функциональная картина в приведенном примере ясна. Ясна она и в случае любой системы «водораздел — склон — подошва» И в любой другой геоморфологической обстановке, если она определена цепью «деятельных форм», участвующих как целое в перемещении какой-то доли, сколь угодно малой или большой, потока массы — энергии.

В нашем вполне тривиальном примере отдельные части речной долины, функционально связанные, связаны также морфологической непрерывностью и составляют генетический, как бы потомственный, ряд. Остается вершинное плато, на котором мы видели начало такого ряда, видели верховье долины и оттуда начали спускаться. Это вершинное плато выпадает из нашего морфологического, генетического и функционального ряда. Морфологически оно совершенно чуждо ключевой нише, генетически не имеет с этой нишей ничего общего, функционально никак с ним не связано. Плато — это реликт по отношению к долинному рельефу, развивающемуся за его счет, разрушающему свою материнскую поверхность. Диалектика развития и здесь выступает со всей очевидностью.

В нашем примере может остаться неясным, однако, являются ли вершинное плато и отходящая от него речная долина одновременными или неодновременными формами? Как форма, производная от плато, долина должна быть моложе, она разрушает уже готовое. На самом деле, если плато и старше, то оно тоже продолжает развиваться, например, уплощаться в своих внутренних частях, куда еще не проникла