ты и сказала, — его глаза вспыхивают, но тон остается спокойным.

Одна большая рука обвивается вокруг моей шеи, перекрывая шарф. Его прикосновение обжигает горло, несмотря на то, что он нежно держит меня. Он наклоняется, и щетина на его подбородке скользит по моей щеке.

— Но я должен выполнить сделку, — он приближается ко мне; я отступаю, — и часы тикают.

Еще шаг ко мне, еще шаг назад.

— Ты проиграешь, — выдыхаю я, как раз перед тем, как мои плечи ударяются о холодную, твердую стену.

Он поднимает левую руку и прижимает ладонь к стене, одновременно заключая меня в клетку и загораживая Райфа от моего взгляда. Затем он наклоняет голову ровно настолько, чтобы посмотреть на меня полностью. Что-то мелькает в его глазах, когда он обводит взглядом каждый сантиметр моего лица, и я не могу сказать, хочет он трахнуть меня или причинить боль.

Медленная дрожь пробегает по мне. Господи, это не должно меня заводить.

— Я должен сказать тебе, мышонок, — бормочет он.

Рука на шее исчезает прежде, чем он убирает волосы с моего лица, и мускул на его челюсти напрягается.

— Я никогда не проигрываю.

Дерьмо.

Я сжимаю колени, но его твердое, теплое бедро вклинивается между моих ног, и трется о стринги. Искра проносится прямо к сердцу от восхитительного трения. Я сильно прикусываю нижнюю губу, едва сдерживая стон, вырывающийся из горла.

Смешок Райфа доносится до моих ушей, и я слышу скрип стула, когда он садится.

Не задумываясь, я сгибаю руки в локтях и упираюсь ладонями в грудь Адама, пытаясь вырваться, прежде чем он разоблачит меня. Но мои руки опускаются, когда он движется вперед и сокращает небольшой промежуток между нами. Я задыхаюсь, когда мои ноги отрываются от пола, и единственное, что удерживает меня, — это сильное бедро Адама, на которое я давлю всем своим весом. Я извиваюсь, но это только заставляет меня стонать, когда его тепло вибрирует на моем клиторе.

Когда мои бедра прижимаются к его, каждая мышца его живота напрягается под моими ладонями.

У меня перехватывает дыхание от неожиданной реакции.

Я замираю, дыхание становится тяжелым, и я ощущаю дрожь, которая пробегает по нему, когда мне удается медленно скользнуть руками вверх между нашими раздавленными телами, пока мои пальцы не обвиваются вокруг его шеи.

Затем я поднимаю подбородок, чтобы посмотреть прямо на Адама.

Тяжелый взгляд устремлен на меня, веки опущены. Его челюсть сжата, грудь поднимается и опускается. Он не двигается, когда я поднимаю пальцы выше и провожу ими по густым прядям его волос, спутывая их в процессе. Напряжение душит, и моя грудь ноет с каждым быстрым ударом сердца. Я провожу ногтями вниз, вдоль задней части его шеи.

Он вдыхает, и с моих губ срывается порыв воздуха.

Его взгляд скользит вниз, отслеживая движение.

Его рот так близко. Кожа такая теплая. Я даже не осознаю, что наклоняюсь к его губам, пока крепкая хватка не оказывается на моей челюсти, моя шея запрокидывается назад, останавливая меня от приближения. Пульс учащается. Теперь, когда мои глаза устремлены к потолку, я едва могу опустить взгляд достаточно, чтобы увидеть его.

Он отталкивает меня на сантиметр назад, пока голова не касается стены, затем опускает ладонь мне на горло, мимо шарфа, его глаза следят за каждым движением. Когда его рука опускается ниже, едва касаясь изгиба моей груди и задерживаясь чуть ниже пупка, мурашки пробегают от низа моего живота к сердцевине.

Позади него раздается слабое — тик-так.

Мгновение Адам не двигается.

В глазах вспыхивает смятение. Сухожилие на шее напрягается. И взгляд возвращается к моему. Он мрачнеет, когда замечает, что я пристально смотрю на него.

Кровь проносится сквозь меня, как гигантская волна.

— Я не хочу тебя. — прерывистый шепот срывается с моих губ в последней, бесполезной мольбе, и в тот же момент я раздвигаю ноги еще шире, приглашая его войти.

Его плечи напрягаются под моей хваткой. Я наблюдаю, как он двигает челюстью взад-вперед. Я бы отдала все, чтобы заглянуть в его разум прямо сейчас, почувствовать его следующий шаг. Но в течение нескольких секунд он не одаривает меня ничем, кроме ледяного взгляда.

Затем его сильная рука оказывается под моими стрингами, и электрический жар пробуждается к жизни прямо на клиторе.

О, боже.

Мой лоб опускается к его плечу, когда удовольствие прокатывает по мне, но его свободная рука хватает меня за волосы и заставляет снова посмотреть ему в глаза.

— Я сказал, — хрипит он, его длинные пальцы скользят полностью внутрь меня, — смотри на меня.

И я так и делаю. С каждым медленным покачиванием, каждым дразнящим погружением, каждым восхитительным трением его большого пальца о мой клитор я смотрю на него. Адам Мэтьюзз. Мои губы приоткрываются, и я позволяю своим стонам заполнить пространство между нашими губами. Его глаза становятся чуть темнее, его собственное дыхание сбивается, когда он умело работает пальцами быстрее, жестче.

Черт.

Это приятно. Волны удовольствия сотрясают меня с каждым плавным движением, и я уже так близко. Я чувствую это в воздухе между нашими телами — мою влажность, его жар, наше дыхание.

— Тридцать секунд.

Мои прерывистые стоны заглушают голос Райфа.

Я терзаюсь о пальцы Адама, преследуя свое освобождение, но сильная хватка соскальзывает с волос к моей заднице, останавливая меня. Я прищуриваю глаза и рычу, и, клянусь, вижу, как подергиваются его губы. Удерживая мои бедра сомкнутыми, неподвижными, между стеной и его телом, он обхватывает мои ноги вокруг себя, так что я полностью раскрываюсь, затем вводит свои пальцы глубже.

Я задыхаюсь, моя челюсть отвисает, и кожа горит, когда горячие покалывания вспыхивают внутри меня.

— О, боже…

Он работает рукой сильнее, преследуя что-то, о существовании чего я даже не подозревала, и мои внутренности сжимаются, когда оргазм пронзает меня с такой силой, что все тело сотрясается. Удовольствие поднимается вверх по моей сердцевине, затем расходится рябью между бедер, заставляя меня затаить дыхание, пока это продолжается и продолжается. Я прикусываю губу, когда последний стон вырывается из горла, и мои ноги сжимаются вокруг него.

— Пять секунд.

Последний спазм распространяется от внутренней поверхности бедер до пальцев ног. Мои глаза закрыты, мышцы расслаблены, когда Адам опускает меня вниз по своему твердому телу.

Он удерживает меня в вертикальном положении одной сильной рукой, и я ошеломленно наблюдаю, как он оглядывается через плечо на Райфа.

Райф пожимает плечами и тянется за бумагами на конце своего стола.

— Я закончу это к концу ночи.

— Каждый человек — луна, и у него есть темная сторона которые