Считается, что удлинение гласных характерно для стихотворной речи (Златоустова 1981: 72). Это наблюдение относится в большей степени к высокому, торжественному стилю и лирике, в меньшей — к сатирическим стихам, игровой и сниженно-бытовой стихотворной речи, ср.: «Раз, два, три, четыре, пять, Вышел зайчик погулять» (Ф. Б. Миллер. Раз, два, три, четыре, пять…). Ритмичность данного текста позволяет использовать его в качестве считалки; если же этот детский стишок исполнить в торжественном, замедленно-речитативном стиле, получим яркий эффект высокого бурлеска:

Охотник: Уми[р: а:]ет з[а: ]йч[и: к [м: о:]й!

Ха-ха-ха-ха!

Хор: Ой, ой, ой, ой, ой.

Заяц: Пр[и: ]н[е: ]с[у: ]т ме[н’а: ] дом[о: ]й,

Окаж[у: ]ся [ja: ] жив[о: ]й…

Ю. Энтин. Опера про зайчика, муз. М. Дунаевского

Если же текст, исполнение которого требует высокого произносительного стиля, декламировать без применения геминации и эктасиса, возникает либо эффект низкого бурлеска (при нарочитом характере такого чтения), либо срыв в прозу, или батос (при невладении соответствующими навыками, т. е. дефектности стилевых умений исполнителя). Чтобы убедиться в распространённости данной речевой ошибки, достаточно, к примеру, сопоставить исполнение стихотворения А. Блока «Девушка пела в церковном хоре» (см.: e. g.: https://my-hit.me): а) Виктором Татарским (известным журналистом, автором и ведущим радиопрограммы «Встреча с песней»); б) некоторыми молодыми исполнителями (так, актриса Евг. Майорова произносит этот текст скороговоркой[6]). Способен ли современный теле- или радиоведущий, диктор, журналист сказать так, как умел Юрий Левитан? как говорит Виктор Татарский? И как прочтет это стихотворение Андрей Малахов? Ольга Скабеева?

2. Ксенизация. Данная тактика оказала влияние не только на лексику, но и на отдельные произносительные особенности высокого стиля. Наиболее заметным источником таких особенностей стал церковнославянский язык. В 1755 году М. В. Ломоносов (Ломоносов 1952: 430) пишет, что буква г может произноситься «как у иностранных h. Сие произношение осталось от славенского языка», ср.: «И русский в шумной глубине Уже плывет и пенит волны, Уже противных скал достиг, Уже хватается за них…» (А. С. Пушкин. Кавказский пленник). Поскольку славянизмы (например, дости[х]) использовались преимущественно в высоком стиле, фрикативный [у] не только стал приметой этого стиля, но даже, судя по рифмам XVIII — нач. XIX вв., распространился в книжной речи на произношение слов, по своему происхождению не связанных с церковнославянским языком: «Или музыкой и певцами, Органом и волынкой вдруг Или кулачными бойцами И пляской веселю мой дух» (Г. Р. Державин. Фелица). Отличительной чертой церковнославянского вокализма является отсутствие качественной редукции безударных гласных: словеса [словэса], т. е. «оканье» и «эканье», которые возникли в книжном (церковном) произношении в XI–XII вв. «в процессе адаптации церковнославянского языка на русской почве», т. е. «приспособления его к восточнославянским диалектным условиям», что было «непосредственно связано с практикой богослужения», которая должна была соответствовать «требованию единообразия», в том числе и в сфере произношения (Успенский 1997: 143). Фрикативный [у] и безударное [о] как приметы высокого стиля ушли из употребления, скорее всего в результате столкновения с культурно непрестижными диалектно-просторечным [у] и диалектным «оканьем», и в настоящее время являются орфоэпическими архаизмами. «Эканье» же, не будучи отягощено паразитарными ассоциациями указанного типа, сохранилось и до сих пор фиксируется специалистами (Панов 1968а: 112; Панов 2004: 118; Касаткин 2006: 181 и др.) как заметная черта высокого стиля: [в’эиду], [м’эиста].

Рассмотрим один фонетический закон русского языка, также испытавший на себе иноязычное, в частности церковнославянское влияние. Согласно этому закону, ударный гласный [э] в позиции между мягким и твердым согласными заменяется ударным гласным [о]. Поскольку в церковнославянском языке «закон о переходе е в о не был известен», большинство церковнославянизмов сохраняет ударное [э] в позиции между мягким и твердым согласным; вместе с тем нельзя не отметить «неуклонно идущий процесс “обрусения” соответствующих слов путем трансформации их произношения с е на о», ср. безнадежный и безнадёжный (Обнорский 1960: 218, 219). Д. Н. Ушаков (Ушаков 1995: 159) отмечает, что переход [э] в [о] происходит «под влиянием просторечия», ср. современный и неправ. современный. Такое «ё» считалось низким, простонародным, поэтому уже в XVIII в. «образованные люди… старались вообще не произносить е за ё при чтении, т. е. старались читать, как пишется: идет, а не идёт» (Ушаков 1995: 159). Благодаря «буквенному прочтению» фонетический славянизм [э] на месте [о] распространился на русскую лексику и, ввиду высокого статуса церковнославянского языка, стал признаком «высокого произношения» (Винокур 1959: 447), ср.: «Чугун кагульский, ты священ Для русского, для друга славы — Ты средь торжественных знамен Упал горящий и кровавый» (А. С. Пушкин. Чугун кагульский, ты священ.).

Выше было отмечено, что для церковнославянского языка характерно книжное, «побуквенное произношение» (Успенский 1997: 159). Как кажется, именно в этой перспективе можно рассматривать не только безударное [о], безударное [э] и сохранение ударного гласного [э] в позиции между мягким и твердым согласными, но и следующие три приметы торжественной речи:

1. Ограничения на звуковой эллипсис, который в нейтральном и сниженном стилях используется, в частности, для устранения либо упрощения консонантных скоплений, ср. разг. народу бе[зн]а и высок. на краю бе[здн]ы, нейтр. со[н]це и высок. со[лн]це: «Вот лозунг мой / и с[о: лн]ца!» (В. Маяковский. «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче» в исполнении автора). Ускоренный темп речи, «общая скомканность произношения, «проглатывание» отдельных слогов и звуков» (Якубинский 1919: 37), т. е. нечеткость произношения и активный звуковой эллипсис (в частности, апокопирование, ср. Санкт-Петербург и разг. Питер, университет и жарг. универ), уместны в сниженном дискурсе, более подверженном влиянию закона речевой экономии, а значит, и более прагматичном.

2. Отсутствие ассимилятивного смягчения согласных «в словах высокого (или книжного) стиля»: во[зв’]сличить, благоде[нств’]ие (Панов 1968а: 113).

3. Удлинение при озвучивании двойных согласных, ср. произношение слова Россия: 1) в эмоционально нейтральной речи, например, в названии известного текста: «Александр Сергеевич Пушкин. Клеветникам Ро[с’]ии» (А. С. Пушкин. «Клеветникам России» в исполнении В. Золотухина); 2) в эмоционально отмеченной речи: а) в высоком, речитативном стиле: «Зачем анафемой грозите вы Ро[с’:]ии?» (Там же); б) при эмфазе: «Откуда начинается Ро[с’:]ия? С Курил? С Камчатки? Или с Командор?» (В. Боков. «Откуда начинается Россия» в исполнении автора).

Гораздо меньшее влияние на высокий произносительный стиль оказали современные европейские языки. Так, в некоторых заимствованиях из этих языков, в отличие от русского не знающих качественной редукции безударных гласных, сохраняется безударное [о], используемое «в торжественной, приподнятой речи» (Горбачевич 1978: 142): с[о]нет, п[о]эт, н[о]ктюрн. В заимствованиях из этих же языков, в отличие от русского не знающих противопоставления твердых и мягких согласных, «в высоком стиле могут не смягчаться согласные перед [э]»: