начал бывший секретарь. — Можешь просто заткнуться, и мы очень скоро забудем о случившемся. Можешь доложить обо всём Артуру, и вскоре ты пожалеешь об этом. Можешь прямо сейчас начать сопротивляться, тогда либо я убью тебя, либо ты меня, но за это победителя, вероятно, казнят. В любом случае наше дело будет завершено. В этом не сомневайся.

— Какое, к чёрту, дело?

— Сам скоро всё узнаешь, а пока выбирай, что ты будешь делать?

Уильям рассмотрел все варианты, хоть правильного среди них и не было.

— Мир.

— Чего-чего?

— Забудем. Я ничего никому не скажу. Даю тебе слово, Джеймс. Это не моё дело… наверное.

— Чудно. А теперь убирайся и булочки свои собери.

24.

— Уинстона будут судить 26 числа. Его казнят. Не такой судьбы я хотел для него.

— Поделом ему, — вздохнула Анна.

— Как ты можешь такое говорить? Ни один человек не заслуживает смерти, какие бы зверства он ни совершал, — Уильям опустил голову.

— Подумай ещё раз, скольких ты спас. Не только от ножа этого психа, но и от долгов, наркотиков. А сколько пабов ты уберёг? Теперь, когда нет “Бескрылых стервятников” и Дроглэра, люди могут вздохнуть спокойно. Не бояться завтрашнего дня.

На Уильяма не особо повлияла эта речь.

— Послушай, — Анна подошла к нему и схватила за плечи. — Тюрьма не изменила бы его. Люди не меняются. Посидев бы там пару лет или десятков лет, он бы вышел и продолжил преступления. Скорее всего, с новой силой. Понимаешь, о чём я?

Уильям кивнул, совсем позабыв о такой вещи, как пожизненное заключение.

— И перестань ныть, завтра ведь рождество.

“Завтра рождество, значит, мисс Толмен скоро вернётся” — думал парень.

— Пойдём лучше есть. Я приготовила твоё любимое.

Уильям улыбнулся и весело зашагал на кухню. На столе стояла запечённая индейка. Он не был в восторге от неё, но виду не подал: сел за стол и принялся разрезать блюдо.

— А как у тебя вообще дела на работе? Ну кроме войны с Дроглэром, — сев напротив Уильяма, спросила Анна.

— Пожалуй, кроме этой войны я больше ничем и не занимаюсь. Но она идёт к концу.

Распахнулась дверь, впустив порцию зимнего холода. Вошел Эрик, рабочий. Он снял шляпу, струсил с неё снег.

— Добрый вечер, — поздоровался он, — и приятного аппетита. Вот всё-таки странный человек наш директор. Уж не знаю, что произошло, но очень много людей пришло устраиваться к нему на завод. Вчера как стали приходить, так до сих пор прут. Вроде большая рабочая сила. Эти бездари даже считать не умеют, можно просто давать им минимальную зарплату и жить припеваючи. Но мистер Кросби не взял на работу ни одного. Очень странно.

Уильям насторожился. Он был уверен, что Дроглэры задумали приток рабочих в “Уайтчепельскую мануфактуру”, но такое решение мистера Кросби было непонятно для него. Неужели это действительно был не Дроглэр? Но нельзя же закрывать глаза на остальные улики. Возможно мистер Кросби не принял людей на работу из-за ненависти к Дроглэрам, которую уже показывал. Если это действительно так, вероятно полиция спасла его от верной смерти.

25.

Рождество прошло без происшествий. Уильям подарил Анне карманные часы, на отсутствие которых она так часто жаловалась. Подарок Анны хоть и был скромнее, вовсе не уступал часам. Маленькая копия Титаника, выполненная из дерева. Она заказала её у своего друга детства, который теперь занимался изготовлением стульев, но иногда брался и за подобные проекты.

Всё было прекрасно, только мысли о завтрашнем суде и необходимости сказать Анне правду по поводу настоящего хозяина дома заставляли Уильяма грустить.

Вечером парень решил сознаться.

— Анна, мне надо рассказать кое-что.

Она посмотрела на него совершенно чистыми глазами, казалось, вся искренность и доброта мира сейчас в этих глазах. Она смотрела как ребёнок, который не знает о том, как жестока жизнь.

Он не мог сказать правду. После неё Уильям бы никогда не увидел этих наивных глаз. “Но что, если промолчать? Мисс Толмен приедет и вышвырнет её на улицу. И куда же ей идти? К мужу? Вот чёрт, она же жената, как я мог забыть. Нет, молчать нельзя.” — размышлял полицейский.

— Ты хотел что-то сказать?

— Да… видишь ли… этот дом…

Анна подошла ближе.

“Сейчас или никогда!” — думал Уильям.

— Он не совсем мой. Я снимаю комнату здесь. А хозяйка уехала к сестре на рождество и должна скоро вернуться.

Она опустила глаза. Еле заметно закивала и улыбнулась.

— Ждала, когда же ты наконец скажешь. Я ведь при первой встрече поняла. Но мои догадки подтвердили женские вещи на верхнем этаже. И ведь ты даже не додумался их убрать. А ещё полицейский. Ха! — она не казалась расстроенной, похоже не поняла весь смысл случившегося.

— Прости. Ты же понимаешь, что должна уйти?

Вот теперь она всё осознала.

— Куда же мне идти?

— Не знаю.

— Может, попробуем договориться с хозяйкой?

— Исключено, эта женщина не знает, что такое компромисс.

— Давай я тоже буду снимать комнату в этом доме.

— У тебя не хватит денег.

— Я думала, ты поможешь с деньгами. Тебе ведь хватает на жильё тут.

— В общем… комнату оплачивает мой начальник.

Анна вздохнула. Сделала шаг к Уильяму.

— Давай найдём другой дом, будем жить вместе, только ты и я.

На секунду парень перестал дышать. За пару мгновений он вспомнил свои убеждения, взгляды. Ответил:

— Нет.

— Но как же тогда?

— Просто… ты уйдёшь.

— Не понимаю. Я думала, ты любишь меня. Твой взгляд ясно давал это понять.

В Уильяме проснулся тот, кого он больше всего ненавидел в себе. Отрицающий мораль и принципы, желающий блага только для себя человек.

— Любви не существует. Это миф, такой же как справедливость и честь. Я не стану переезжать, портить отношения с начальником, чтобы быть с тобой. Никогда не смогу ставить кого-то выше своих интересов. Что до взгляда, так это простой интерес, который ничего не значил. Меня многие интересуют.

Она смотрела в пол. Какое-то время пыталась найти подходящие слова.

— Ты мог просто выкинуть меня на улицу. Я бы поняла тебя. Но зачем же прямо в лицо говорить о своём эгоизме?

— Люблю говорить правду. Пусть и позже, чем это необходимо.

— Я думала, что наконец-то нашла человека, которому не всё равно на других, которому можно довериться. Думала, что люблю…

— Это лишь маска, которая идёт мне не больше пары месяцев. А любви нет, — повторил он. — И ты это знаешь. Иначе бы не вышла замуж за человека, который тебя избивает.

Она усмехнулась. Теперь сквозь слёзы.

— Все судят, даже не узнав обстоятельств. Я не