В мастерской кентавров тоже всю ночь горел свет, и кипела работа: здесь ковали уже оружие, и по рыночной площади всю ночь эхом раздносился лязг металла. Клинки с шипением погружали в воду, остужая, и тут же передавали в лагерь армии.

Гостящие в Зеленой башне представители остальных рас тоже выделили в помощь своих мастеров. Горные гномы вызвались следить за работой кентавров, так же поступили и некоторые эльфы, и вся эта толпа превратила кузницу на рыночной площади в поразительное зрелище. То тут, то там сновали ни за что при других обстоятельствах не собравшиеся бы в одном месте мастера. С очень разными подходами к делу, во многом обусловленными происхождением, и вовсе не склонные к компромиссам, они и сейчас соревновались друг с другом. Как ни странно, не в ущерб результату: работа спорилась. В последний раз настолько слаженно на этом континенте трудились, наверное, еще во времена Священной войны.

Те, кто не мог помочь в подготовке армии, отправились в лагерь Брэнделя с благодарностями. Большинство пришло из земель либо не враждовавших с Ауином, либо слишком далеко от него расположенных, но даже самые холодно настроенные и не расположенные к диалогу выразили признательность. Многие пообещали разнести весть о его победе. Доверие к новому ауинскому лорду от такого могло только преумножиться, причем не только у него на родине, но и в Соборе Святого Пламени.

Послы эльфов Ветра пошли еще дальше, ненавязчиво и в привычной витиеватой манере осведомившись, не нуждается ли он в подкреплении. Даже пошутили о своих «крайне тесных связях» с королем Эриком, только вот Брэнделю стало не до смеха. Пришлось вежливо, но твердо отказаться: в их услугах он точно не нуждался. Пряча за элегантно-безразличными фразами крайне агрессивный настрой к Киррлутцу, они горели желанием устроить неприятности и Империи, и императору лично, преследуя исключительно собственные цели. Последние десятилетия они активно при малейшей возможности так и норовили развязать на границах Империи беспорядки, желательно чужими руками, так что беспорядки в Ауине пришлись очень кстати. Увы, эльфы Ветра не видели дальше собственного носа: начнись в Ауине гражданская война – она мигом перерастет во вторую Священную. Втянутыми окажутся и их Пантеон Ветра, и Собор Святого Пламени, чей гнев никому в здравом уме не хотелось бы навлечь на себя.

Высказала свое мнение и Ортлисс, и, к удивлению Брэнделя, ожидавшего от нее сдержанности в адрес своих сородичей, категоричное. Она крайне настоятельно посоветовала отказаться от помощи, прекрасно зная, к чему те ведут. Слишком велика вероятность политических осложнений, а соревноваться с ее вековым опытом и пониманием всех хитросплетений он не собирался.

Следующая встреча и вовсе застала врасплох: к Брэнделю пожаловал выразить почтение неожиданно выживший граф Остин. По всей видимости, ему с его людьми повезло: Мефисто перед встречей с Брэнделем перебил большую часть волков в ущелье, дав аууинским дворянам вместе с остатками кентавров шанс. Им удалось прорваться в укрытие, где их и нашел Анделлу, а после того, как разгорелось Огненное семя, друид благополучно привел всех выживших в Зеленую башню.

К тому моменту Брэндель уже успел изменить отношение к графу и его людям. В последнюю их встречу они на деле доказали, что достойны звания потомков короля Эрика, готовы поднять стяги павших соратников и с честью пойти в смертельный бой.

«И все равно чудо, что они выжили».

Обменявшись с графом понимающимися взглядами, Брэндель предоставил Остину возможность заговорить первым.

Мы подумаем, как убедить принцессу принять вашу сторону, – предложил тот наконец.

Признаюсь: я удивлен. Наверняка же дело не в том, что я разжег Огненное семя и помогал вам в Волчьем бедствии?

Ответ графа его порадовал:

В тот роковой час… Бросившись в атаку на волков, все мы готовились встретить смерть лицом к лицу. Надежды выжить не осталось ни у кого. Но именно тогда нам довелось вспомнить о давно забытой гордости за родину. Словно впервые много лет подняли знамя короля Эрика, а ведь ауинский флаг очень… слишком долго не реял на ветру. Знаешь, когда закончился бой, мы даже… всплакнули. Не из страха, а из сожаления. За утраченное славное прошлое нашей родины и от стыда за то, во что мы превратились – ничего, кроме укора от предков, мы не заслужили.

Этим словам Брэндель поверил, во много потому, что Остин – в первую очередь боевой генерал, и уже потом дворянин.

Впервые за все время настолько знатный господин открыто выразил ему поддержку и уважение, и это дорогого стоило. Вдвойне – потому, что граф готов был замолвить слово перед принцессой, ведь последнее, чего Брэндель хотел в этом мире – это выступать против нее.

Единственное, о чем попрошу в ответ: оставайся верен Ауину, несмотря ни на что. Не сходи с пути короля Эрика, держись его принципов и идеалов! – добавил Остин.

Всю жизнь проведшему в боях, выполняя долг, старому графу так и не довелось почувствовать той самой страсти, душевного огня и желания жить по законам рыцарства. Вокруг не было никого способного показать пример, и оставалась только тень надежды, что пришедшие к власти Корвадо не сильно собьются с пути в водовороте интриг. И вот, уже на закате жизни, в тот судьбоносный день в ущелье, он увидел ту самую искру в Брэнделе.

Макаров с Бугой столкнулись с тем же, но вместо того, чтобы пойти вперед, предпочли отступить, пристыженные напоминанием о древнем обете. Клятве, забытой и попранной слишком многими ауинцами, но ярко вспыхнувшей в памяти, точь-в-точь как сияющий клинок Львиного Сердца. Обещания пойти за Ауин до конца, служить ему верой и правдой, защищать его от алчности и порока.

Брэндель с готовностью кивнул, радуясь еще одной тихой, но важной победе: первое серьезное обещание поддержки от ауинского дворянина, причем скрепленное совместными боями и потерями во имя родины.

Ничего больше не добавив, Остин со своими людьми отбыл из лагеря.

С каждым днем этот поход приносил все большие плоды и все новые неожиданные, но ценные союзы.

Поначалу Брэндель рассчитывал на пару недель подготовки, но новости из Фюрбурга о прибытии к Ранднеру подкрепления от Мадара заставили поторопиться. Командовал нежитью, судя по донесениям, адъютант самого Инкирсты, Таркас одноглазый.

Новости не радовали: силы Мадара, даже в нынешнем их состоянии для него были равносильны клинку у горла, так что пришлось ускоряться, чтобы вернуться через несколько дней.

В ожидании он не тратил времени зря, коротая время сбором очков опыта со сфер-остатков гримуара. Он словно в