После лекции в Военной академии мне задали вопрос о процессе (Синявского и Даниэля). Я ответила так, как думала. 15 марта все это повторила в Колонном зале на сборе библиотекарей, вечер вела Губина, которую я считала «товарищ Парамоновой». Громкие аплодисменты. На следующий день выступала на собрании комсоргов в Подлипках. На вопросы о Синявском и Даниэле опять отвечала то, что думала. (Через полчаса все уже было известно в Бюро пропаганды.) В путевке отметили: «Лекция прошла на высоком идейно-политическом уровне» (Р. Орлова // Знамя. 2018. № 9. С. 164).

Партсобрание в Фундаментальной библиотеке АН СССР приняло резолюцию, наказ XXIII съезду: отменить паспорта, упразднить во всех анкетах пятый пункт, ввести суд присяжных (Р. Орлова // Знамя. 2018. № 9. С. 164).

Я, – вспоминает В. Кардин, – позвонил редактору «Литературки» и сказал, что хочу ответить. А. Чаковский поддержал: конечно, конечно, писательская газета – свободная трибуна. Моя статья ему не по душе, особенно тот холостой выстрел, но и статья А. К. тоже хороша. И далее в том же духе, присущем незабвенному Александру Борисовичу.

Когда через неделю мой ответ лег к нему на стол, телефонная трубка умалчивала о «свободной трибуне». Слегка гнусавя, она призналась, что в принципе дала бы мои возражения. Да вот зам категорически против, не ссориться же с ним. (Тогдашний зам ходит ныне в непримиримых демократах и с прежней энергией ратует на тусовках за свободу и реформы.)

Загвоздка, однако, была в другом. Чаковский знал: готовится нечто более сокрушительное, и это нечто вскоре появилось, потом было размножено многими газетами. Гневное коллективное послание за подписью представителей всех сословий вплоть до прославленного маршала. И непременный подписант, Ф. Петров, член КПСС с 1896 года, то есть еще до учреждения этой партии.

Кстати, Ф. Петров и маршал К. Рокоссовский изыскали способ передать мне, что «Легенды и факты» не читали. Рокоссовский просил извинить его – в моей статье воздавалось должное расстрелянному Борису Думенко, «первой шашке республики».

Пошли возмущенно-разгромные статьи в журналах, газетах. Не удержался и бывший редактор «Красной звезды» Д. Ортенберг (Вопросы литературы. 2000. № 6).

подготовила ответ А. Кривицкому и другим критикам статьи В. Кардина «Легенды и факты». Были тщательно проверены и подтверждены содержащиеся в ней сведения (обращались и в архив). Но редакционная статья «Еще раз о легендах и фактах», набранная для № 4, была запрещена цензурой (см.: А. Твардовский. Рабочие тетради 60‐х годов // Знамя. 2002. № 4).

Семичастный выступал в Академии обществ[енных] наук – 3 ч., из них не менее двух – о лит[ерату]ре и искусстве. И опять записка: до каких пор терпеть «Теркина» на сцене Театра сатиры? Ответ: да, мол, это верно, что спектакль безобразный, вредный. Но Твардовский – есть Твардовский (в смысле не то что это серьезный писатель, с кот[орым] нужно считаться, не то в том смысле, что, мол, все знают, что такое Твардовский и чего от него ждать). Нельзя только администрировать, здесь нужна помощь общественности, ваша помощь. Соберитесь, пойдите на спектакль, устройте обструкцию и т. п. Вот мы в свои молодые годы, бывало, так поступали (ой ли!) (А. Твардовский. Новомирский дневник. 1961–1966. С. 446).

Рассказ АИ о разговоре с Твардовским: «У нас с вами огромная разница. Я – вольный стрелок, отвечаю только перед своим творчеством. Вы же отвечаете за множество жизней, за множество рукописей. Вы должны идти на компромисс» (Р. Орлова // Знамя. 2018. № 9. С. 165).

Саша Галич звонил, очень сердитый, – почему его обошли, – записывает в дневник Раиса Орлова. – Объясняю, что это намеренно, его дело песни писать… Он польщен, но продолжает ворчать (Р. Орлова, Л. Копелев. Мы жили в Москве. С. 203).