Я никогда не видел в глаза ни Синявского, ни Даниэля, и поэтому мое представление о них связано только с чтением их опубликованных за границей произведений под псевдонимами Абрама Терца и Николая Аржака; а если говорить о Синявском, то и с чтением его критических и историко-литературных работ в нашей печати.

В дальнейшем я буду говорить только о Синявском, потому что, на мой взгляд, Даниэль не более чем его тень, или, если употребить более точное старое русское выражение, – пристяжная.

Статьи Синявского, которые он публиковал в советской печати, мне казались и кажутся до сих пор профессионально высококвалифицированными, и если судить только по ним, то можно составить себе представление, что он политически стоял все эти годы на платформе поддержки Советской власти и веры в идеи социализма.

Беллетристика, которую Синявский под псевдонимом Абрама Терца печатал за границей в антисоветских изданиях, задолго до вступления в Союз писателей СССР, и продолжал печатать, состоя в Союзе, по своим литературным качествам ничтожна, но по своей политической направленности, очевидно, представляла известный интерес для политических противников нашей страны и ее социалистических идей. В этой беллетристике Абрам Терц стоял на платформе отрицания советского строя и неверия в идеи социализма, а критик Синявский в это же самое время в своих статьях, печатавшихся в Москве, продолжал высказываться в поддержку советского строя и идей социализма.

Таким образом, с профессиональной точки зрения мы имеем дело с квалифицированным литературным критиком и одновременно с малоспособным и безвкусным беллетристом.

А с политической точки зрения мы имеем дело с двурушником или, если опять-таки прибегнуть к другому старому русскому выражению, – политическим оборотнем.

И мне, право, странно было читать некоторые из обращенных в Союз писателей СССР писем уважаемых зарубежных литераторов, настаивавших на том, чтобы Союз писателей выступил в защиту Синявского, как члена Союза. Довольно странная претензия! (цит. по: В. Огрызко. Охранители и либералы. Т. 2. С. 289–290).

Находилось оно, – пишет А. Бурлака, – в типовом торговом центре на проспекте Энергетиков, на самой окраине тогдашнего Питера, однако вскоре стало центром сосредоточения всей модной молодежи города: хотя зал «Эврики» был рассчитан на сто восемьдесят человек, в отдельные вечера туда набивалось по четыреста: ехали с Невского, из Университета и Военмеха.

Репертуар Авангарда-66 составляли песни the Beatles, the Rolling Stone, the Dave clark five, the searchers, the tremeloes, инструментальные пьесы the shadovs и мн. др. Если оригинальные слова были недоступны, их пели на птичьем языке, как тогда говорили, «из-под волос» (А. Бурлака. Т. 1. С. 20).

Все выступавшие по книге «Антимиры» отмечали незаурядный талант автора, интенсивность его творческих поисков, стремление утвердить в своей поэзии нравственный идеал времени. Исключение составила речь А. Прокофьева, который считает творчество Вознесенского псевдоноваторским, двигающим поэзию «не вперед, а назад».

Большинство выступавших (не только противники книги, но и ее защитники) отмечали, наряду с несомненными достоинствами сборника, увлечение автора формальными поисками, подчас недостаток гражданской зрелости, свидетельствующие о том, что А. Вознесенский находится еще в стадии становления и не достиг той творческой высоты, которая дает право на получение высокой награды. Однако масштаб дарования поэта, яркая оригинальность поэтического лица, новая современная образность, обращение поэта к значительным общественным темам, как, например, в поэме «Лонжюмо», дают, по мнению сторонников кандидатуры, основание для оставления ее для дальнейшего участия в конкурсе с тем, чтобы продолжить в прессе заинтересованный разговор о плодотворных тенденциях и недостатках в молодой поэзии. Эта точки зрения была высказана в выступлениях Н. Грибачева, Л. Новиченко, А. Лупана и других, и получила поддержку большинства членов Комитета (цит. по: В. Огрызко. Держусь на одной идеологии. С. 623).

Параллельно разбирается иное дело – скандальное, грязное: Эрастов, содержащий ряд подпольных притонов для писателей: туда ходили «пайщики» (кооператива «Советский писатель»): Грибачев, Бор. Привалов, Поповкин и Малышев (журнал «Москва»), Полянский (оттуда)…837 Высокопоставленные клиенты были затушеваны на суде. Пострадал только Эрастов и еще несколько непосредственных «оргработников» (Д. Голубков. С. 355).

Дорогие товарищи!

Как меня извещает генеральный секретарь Европейского сообщества писателей Джанкарло Вигорелли, 9.III в Париже созывается экстренное и конфиденциальное заседание президиума Сообщества, на котором я в качестве его вице-президента должен присутствовать. Заседание это очевидным образом вызвано теми разнообразными толками и кривотолками, которые продолжают занимать столь большое место на страницах зарубежной печати.