У них действительно было что праздновать. Возможно, лучшее, что можно было честно заявить о коллективизации, это то, что они ее провели и теперь, когда голод закончился, появилась надежда, что настроение и производительность в колхозах улучшатся. А что касается тяжелой промышленности, то по всему Советскому Союзу появились новые сталелитейные и тракторные заводы, доменные печи и электростанции. Символом этих достижений стал гигантский металлургический комплекс в Магнитогорске, «социалистическом городе», который возник из ниоткуда в уральской степи. Несмотря на весь этот праздничный дух, никто не мог забыть, насколько тяжелой была битва за коллективизацию и индустриализацию. Свидетельством тому был тот факт, что этот общесоюзный съезд партии так долго откладывали, он прошел почти через четыре года после предыдущего. Несмотря на щедрую публичную похвалу смелого и мудрого руководства Сталина, расходы на последние четыре года внутренней войны были настолько высоки, что у некоторых делегатов, хотя их тщательно отбирали, несомненно, были возражения.

На выборах нового Центрального комитета под конец съезда было некоторое количество голосов против Сталина, и, похоже, некоторые из этих диссидентских бюллетеней Каганович приказал выбросить. Количество голосов против было невелико[236], и в этом не было ничего особенно примечательного: даже против лидеров партии часто голосовали, и, по словам Кагановича, который, как партийный секретарь, отвечающий за организацию, должен был это знать, голоса им обычно добавляли, чтобы члены команды выглядели более популярными, чем они были на самом деле[237]. Но этот конкретный случай вызвал большой интерес, поскольку он связан с историей — неподтвержденной, но прочно встроенной в советский миф, — о том, что в кулуарах съезда был предпринят шаг, чтобы снять Сталина с должности генерального секретаря и поставить на его место Кирова.

Из множества противоречивых показаний и путаных воспоминаний кажется, что в кулуарах действительно высказывались некоторые критические мнения о сталинском руководстве, хотя они, возможно, были изначально инициированы самим Сталиным, который захотел провести опрос среди делегаций. Конечно, было намерение перевести Кирова из Ленинграда в Москву в качестве партийного секретаря, но первоначально это предложил Сталин, а Киров решительно сопротивлялся, поскольку теперь он был так же полон желания остаться в Ленинграде, как раньше хотел остаться в Баку. Орджоникидзе поддержал Кирова, заявив, что его присутствие в Ленинграде, одном из индустриальных центров страны, по-прежнему необходимо для успеха индустриализации. Это привело к компромиссному решению о том, что Киров должен стать одним из секретарей партии, но при этом пока не отказываться от своей ленинградской должности и не переезжать в Москву. Те, кто критиковал сталинское руководство, могли рассматривать Кирова как возможную замену, хотя нет никаких признаков того, чтобы сам Киров поддерживал это. Молотов позже высмеял мысль о том, что Кирова можно было бы рассматривать как возможную замену Сталину — он просто был не из этой лиги, утверждал Молотов, его бы не приняли в качестве лидера, особенно в высшем руководстве[238].

Киров действительно был избран одним из секретарей ЦК, но сохранил свою ленинградскую должность и остался в Ленинграде. Его соратниками были Каганович и новый назначенец, восходящая звезда Андрей Жданов, который должен был переехать с Волги в Москву, по-видимому, для того, чтобы взять на себя часть рабочей нагрузки, которая легла бы на Кирова, если бы он захотел переехать. Что касается Сталина, он потихоньку перестал использовать звание «генеральный секретарь» и стал подписываться просто как «секретарь ЦК»[239].

Но теперь, возможно, это звание уже не имело значения, поскольку статус Сталина как вождя был непоколебим. Он больше не был закулисным игроком, умевшим ловко решать кадровые вопросы. Начало культа Сталина, который сам Сталин публично отвергал, но которым, вероятно, втайне наслаждался, восходит к празднованию его пятидесятилетия в декабре 1929 года. 21 декабря «Правда» посвятила почти весь свой восьмистраничный выпуск беспрецедентному празднованию его достижений («Сталин и индустриализация», «Сталин и Красная армия») и поздравлениям с днем рождения. Читая «восторженные статьи» Калинина, Куйбышева, Кагановича, Ворошилова, Орджоникидзе, Микояна и других, молодой московский коммунист критически прокомментировал в своем дневнике: «Конечно, т. Сталин великий человек. Но не слишком ли чрезмерны похвалы?»[240] Такое ворчание продолжалось в партийных кругах в течение нескольких лет, но перспективный молодой коммунистический экономист Николай Вознесенский (который в 1940-х годах, перед своим впечатляющим падением, поднимется до должности члена Политбюро) считал, что критики были просто скрытыми консерваторами, не признававшими гения Сталина как пропагандиста.

Много лет спустя особую вину за разжигание культа Микоян возлагал на Кагановича, который, выступая в качестве московского партийного секретаря, переполнял свои речи преувеличенной похвалой Сталина, но другие считали, что сам Микоян с его армянским красноречием внес в это немалый вклад. Впервые огромный портрет Сталина в военном плаще, в окружении меньших портретов других членов Политбюро, водрузили перед Мавзолеем Ленина во время первого большого парада физкультурников в 1933 году. Когда реальный Сталин и его команда смотрели парад поверх этих массивных изображений, по сравнению с ними они казались ничтожными. Он стоял «в ряду своих лучших соратников — Молотова, Кагановича, Ворошилова, Калинина и Орджоникидзе, — писал Карл Радек, раскаявшийся оппозиционер, который, вероятно, намеренно льстил. — Его спокойные глаза задумчиво смотрели на сотни тысяч пролетариев, марширующих мимо могилы Ленина твердым шагом ударного отряда будущих завоевателей капиталистического мира. Он знал, что выполнил клятву, взятую десять лет назад над гробом Ленина». В годовщину смерти Ленина несколько недель спустя «Правда» с гордостью провозгласила, что ленинизм одержал «великую всемирно-историческую победу»: под руководством Сталина большевики добились того, что «социализм в нашей стране победил»[241].