– Что ты имеешь в виду?

Легкая улыбка на лице Престона превратилась в широкую ухмылку.

– Кто же тебя так жестко отделал? Кому я должен послать цветы в знак благодарности?

– Престон! – голос дяди Эдгара грозно разнесся по столовой. – Я думал, что ясно выразился.

– Я просто пошутил, – успокаивающе ответил Престон. – И все же, что произошло?

Блейк глубоко вдохнул.

– Небольшая авария.

– Ему еще повезло, – сказал мой дядя, пытаясь поскорее покончить с этим обсуждением. – Вывихнутая нога и пара синяков, скоро он будет в по– рядке.

Престон налил себе стакан апельсинового сока.

– А как выглядит мотоцикл?

– Он тоже скоро будет в порядке, спасибо, что спросил, – недовольно ответил Блейк.

– Так что все-таки произошло?

– Дождь, крутой поворот и неисправные тормоза, – коротко подвел итог случившемуся Блейк. Видимо, у него не было никакого желания обсуждать эту тему с Престоном.

– Неисправные тормоза? – хмуро повторил Престон. – Я думал, ты хорошо заботишься о своем мотоцикле.

Блейк отложил нож в сторону.

– Я, собственно, тоже так думал. – Он холодно посмотрел на брата. – Может быть, ты хочешь мне что-то сказать?

Престон на мгновение замер.

– Ты же не думаешь, что я трогал твой мотоцикл? Поверь мне, я не касаюсь ничего, что не принадлежит мне.

– Ах нет? – язвительно спросил Блейк.

– Блейк. – Дядя бросил на него хмурый взгляд. – Разве мы не можем просто нормально поговорить друг с другом?

– Конечно, можем. Мои выходные после случившегося были действительно расслабляющими, – отметил Блейк, и было очевидно, что он не мог удержаться от того, чтобы не уколоть Престона.

Для меня было довольно необычно сидеть за одним столом с Блейком и Престоном. Еще в коттедже это ощущалось странно, но сейчас было по-другому странно. Почему-то мне казалось, что мы с Блейком разделяем какую-то тайну, о которой Престон предпочел бы ничего не знать.

Словно прочитав мои мысли, Престон повернулся ко мне.

– А что ты делала в эти выходные, Джун?

– Я провела их совершенно спокойно, – сказала я, хотя это было не что иное, как откровенная ложь. «Спокойный», конечно, было не самым подходящим прилагательным, которым можно описать вечер пятницы с Блейком на диване. Остаток выходных прошел без происшествий, так что, возможно, мой ответ в чем-то был верным.

Престон потянулся за тарелкой с яичницей.

– Чем ты занималась?

– Я была здесь, – сказала я, понимая, что мой ответ совсем не понравился Престону. Он остановился посреди движения, и яичница медленно сползла с блестящей кухонной лопатки на его тарелку.

– Должно быть, это было довольно скучно, Джун. Ты должна была поехать в Лондон со мной. В следующий раз поедешь. – Провокационная нотка в его голосе была безошибочна. Мгновение никто ничего не говорил.

– Здесь было довольно тихо, и это пошло мне на пользу, – сказала я тогда. «Тихо», может быть, и не самое точное слово, но после «интересного», «спокойного» и «расслабленного» оно показалось мне вполне уместным.

Престон на мгновение скривил губы в пренебрежительной улыбке, а его взгляд скользнул с меня на Блейка. Но вместо того чтобы что-то сказать, он предпочел сосредоточиться на своем завтраке.

– Разве вы двое не едете в Лондон через неделю с курсом по искусству? – спросил дядя Эдгар.

Блейк кивнул.

– Да, мы посетим выставку экспрессионизма в галерее Тейт Модерн.

– Прекрасно, – заметил его отец. – Это один из моих любимых музеев. Хорошо, что Кларк вкладывает наши спонсорские средства не только в содержание школы, но и в искусство.

Пару мгновений было слышно только звяканье вилок по тарелкам.

– Твоя книга прочитана до конца? – спросил затем Блейк, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что обращается ко мне.

– Да, я действительно дочитала ее. – Мне было приятно, что он запомнил это.

– И как она тебе?

– Понравилась. Мне нравится, как пишет Агата Кристи. Кроме того, мне нравится ломать голову над тем, кто убийца.

– Твоя тетя Катарина тоже очень любила Агату Кристи, она всегда находила ее детективы очень захватывающими, – пояснил дядя. – У вас, по-видимому, больше общего, чем я думал.

После этого за столом возникла короткая пауза, и мне подумалось о правде Бетти, в которой мои тетя и дед поссорились. Престон откашлялся и демонстративно покосился на свои наручные часы.

– О, нам лучше выходить прямо сейчас. Джун, поедешь со мной?

Это был простой вопрос, но я не знала, как на него ответить. Обычно я ездила с Престоном, когда он предлагал мне, и нам нужно было в школу одновременно. Но обычно Блейк не присутствовал на завтраке, и обычно я не общалась с ним.

– Не лучше ли, если Уилфред отвезет вас всех? – пришел мне на помощь дядя.

Блейк покачал головой и положил салфетку рядом с тарелкой.

– Нет, спасибо. Мне еще нужно к врачу на осмотр.

– Хорошо, тогда я возьму с собой Джун. – Престон встал. Хотя он говорил обо мне, его взгляд был устремлен на Блейка.

– Тебе лучше спросить об этом Джун, – холодно ответил Блейк. Меня швыряли из стороны в сторону, словно яркий мячик.

У меня не было абсолютно никакого желания быть этим мячиком.

– Джун, кстати, тоже в комнате, – заметила я и сделала глубокий вдох, прежде чем встать. – И она, наверное, сегодня поедет на автобусе.

В школе мне не попадались ни Престон, ни Блейк. Я не знала, пошел ли Блейк сегодня вообще на занятия или остался дома еще на несколько дней, чтобы вылечить свои ушибы. Как бы то ни было, некоторое расстояние от двух братьев пошло мне на пользу, по крайней мере, я так думала. Потому что я действительно не знала, как смотреть на Престона.

Или на Блейка.

Каким-то образом все стало слишком запутанным. Так считала и Лили, с которой я вечером отправилась на театральную премьеру родителей Грейсона. Сам он уехал раньше, чтобы порадовать маму, в то время как мы с Лили прибыли к театру «Феникс» в Ньютауне только в восемь часов.

Со стороны «Феникс» немного напомнил мне старые бродвейские театры, которые я видела на разных фотографиях. Золотая надпись в духе двадцатых годов красовалась на красном навесе, под которым несколько широких застекленных дверей вели внутрь театра.

После того как мы оставили наши пальто в гардеробе, Лили постоянно одергивала свое темно-красное платье в фойе театра.

– Ты хорошо выглядишь, – снова заверила я ее, хотя уже знала, что это ни к чему не приведет. Мои комментарии по поводу выбора платья Лили просто испарялись, как будто я никогда их не произносила.