– Что мы должны поделиться правдой.

Блейк шумно выдохнул.

– И как именно это должно выглядеть, Джун? Мы опубликуем все это, и еще больше людей займутся этим делом? Вполне может быть, что этот дар существует уже много веков, что Уинтерли и даже их предки уже обладали способностью. Но ты видишь, к чему это привело? Два человека погибли.

– Но ведь это необязательно должно быть связано со способностями.

– Но возможно.

– Ладно, – уступила я, поскольку Блейк в какой-то мере был прав. Даже если бы мы сегодня раскрыли тайну, если бы это письмо стало достоянием общественности, на самом деле ничего бы не изменилось. Все это произошло сотни лет назад и уже не имело значения для настоящего, по крайней мере, в глазах других людей.

Я опустилась на колени, чтобы снова засунуть письмо между холстами. При этом я почувствовала покалывание в затылке, которое заставило меня осознать, что Блейк внимательно наблюдает за мной.

– Я позабочусь о раме, – сказал он и сделал вдох, прежде чем продолжить разговор. – Джун, знать правду не всегда лучше, чем оставаться в неведении.

Когда мы взяли свечи в зимнем саду, Блейк выглядел таким измученным, что я уговорила его остаться здесь и не возвращаться в гостиную. С полом, выложенным большими каменными плитками, и удобным креслом посередине, на котором также лежало несколько теплых одеял, это было действительно уютное место для того, чтобы передохнуть некоторое время. Из-за множества зеленых растений, стоявших в больших терракотовых горшках вокруг светлого дивана, возникало чувство, что нашлось безопасное место посреди джунглей.

Я ненадолго оставила Блейка одного, чтобы принести из кухни еще две порции лапши. Вооружившись одной только свечой, я возилась в темноте у газовой плиты и поклялась потом по-настоящему почистить ее. Потому что даже в темной кухне я могла различить, что повсюду валяются остатки моей стряпни. Наверное, Бетти хватил бы удар, увидь она таким свое любимое рабочее место.

С угрызениями совести и подносом в руке я маршировала по темному коридору обратно в зимний сад. Подойдя ближе, я услышала нежные звуки лирической песни, смешавшиеся с шумом дождя. Когда я вошла, то была ошеломлена зрелищем, которое открылось передо мной.

Блейк зажег несколько небольших свечей и расставил их на круглом стеклянном столике перед диваном и между горшками с растениями на полу. Теплый свет создавал поистине романтическую атмосферу, еще более усиливаемую нежной песней, звучавшей из его телефона.

– Вау, – выдохнула я. – Как ты зажег огни повсюду? Тебе нужно щадить свою ногу.

– Между прочим, я уже довольно хорош в том, чтобы не напрягать ее.

Я подала ему тарелку и поставила поднос с двумя стаканами на столик.

– Значит, ты зажег свечи? Как звонарь из «Собора Парижской Богоматери»?

– До сих пор с Квазимодо меня никогда не сравнивали.

Белые зубы Блейка мерцали в свете свечи, и я поймала себя на том, что пристально смотрю на него. Прежде чем он успел заметить это, я быстро одернула себя.

– Все бывает в первый раз. – Почему-то при этих словах у меня на щеках вспыхнул румянец.

– Это правда, – медленно произнес Блейк и ткнул вилкой в тирольскую лапшу. В его голосе проскользнул намек на что-то, что я не смогла сразу распознать. Я молча наблюдала, как он не спеша жует, а мысли его при этом где-то совсем в другом месте.

– Каково это было для тебя? – спросила я наконец, когда он отодвинул пустую тарелку в сторону и запил еду глотком яблочного сока.

– Что ты имеешь в виду?

– Каково тебе было, когда ты впервые применил свой дар? Это не было как-то… странно? – Я надеялась не заходить слишком далеко с вопросами, но теперь, когда вместе мы уже раскрыли тайну сэра Уинтерли, мне хотелось задать еще хотя бы один вопрос. Кроме того, Блейк был не так замкнут по отношению ко мне, как обычно.

Он поставил стакан на стол и откинулся назад. Его рука легла на спинку кресла за моей спиной, от чего у меня в затылке начало покалывать. Однако, поскольку он не выглядел так, словно у него были какие-то особые намерения, я старалась не придавать этому слишком большого значения.

– Это было совершенно нереально, – наконец ответил он. Очевидно, ему потребовалось некоторое усилие, чтобы поговорить со мной об этом, но он, казалось, справился. – Как темная сила, которая внезапно появилась у меня. Я задал вопрос, и вдруг мой собеседник вынужден был ответить на него совершенно искренне. Мне потребовалось немного времени, чтобы понять, что происходит.

Снаружи послышался раскат грома, при этом тихо звякнуло стекло на двери зимнего сада.

– Ты просто задал вопрос или тебе очень хотелось узнать правду от кого-то и из-за этого все произошло?

Блейк нахмурился.

– Это было… скорее всего, и то и другое. Разве люди не всегда хотят узнать правду, когда задают вопрос? – Его глубокий голос мягко вибрировал у меня в груди. Наши взгляды встретились, и я попыталась сосредоточиться на его словах, хотя мой разум немного отвлекся.

– Не уверена, – ответила я. – Это, вероятно, зависит от конкретного человека. Есть те, кто непременно хочет узнать правду, даже если она причинит боль, и другие, кто предпочитает закрывать на нее глаза.

Блейк задумчиво посмотрел на меня. Я не была уверена, к какому типу он принадлежал. Да, он заставлял людей говорить правду. Но его предыдущее поведение по отношению ко мне также наводило на мысль, что он предпочел бы не обращать на что-то внимание, чем смотреть правде в глаза.

– Во всяком случае, у тебя такой проблемы не возникает, Джун Мэнсфилд, – наконец отметил Блейк. – Ты всегда хочешь знать правду, какой бы болезненной она ни была.

– Я просто хочу знать, что на самом деле происходит, – невозмутимо ответила я и при этом не могла удержаться от того, чтобы мой взгляд на мгновение не скользнул к его губам. В последние мгновения Блейк казался мне все ближе и ближе. Интимность ситуации заставила меня совсем оцепенеть. Мы сидели при свечах между пальмами и ароматными орхидеями, а снаружи бушевала гроза, которая не могла сравниться с моим душевным смятением.

– Я слишком хорошо это понимаю, – сказал затем Блейк. Легкая меланхолия промелькнула в его голосе, и у меня сложилось впечатление, что наш разговор о его происхождении все еще занимал его.

– Как именно ты на самом деле управляешь своим даром? Тебе нужно сосредоточиться или это просто всегда происходит, когда ты хочешь знать правду? – продолжала я спрашивать, положив одну ногу на диван.

Блейк колебался.

– Трудно описать. Мне кажется, что своим желанием я открываю какой-то энергетический поток. Как фонарик, который я могу направить на кого-то, – он прервался и провел рукой по волосам. – Сначала это происходило само по себе. Но когда я наконец понял, что могу вытянуть из людей правду, то начал все больше чувствовать силу, и с каждым днем она росла. С более глубокими, более защищенными тайнами сначала я еще не справлялся, но в какой-то момент моя сила стала такой…