Теперь же Люба сопоставила разные детали и факты, прикинула и сделала вывод.

Она стояла на берегу Катуни, глядя на зеленоватую с белыми барашками воду. Родион подошёл сзади неслышно, встал рядом и проговорил:

— Покажи мне ещё раз те фотки.

Любе почему-то не хотелось этого делать. Она демонстративно убрала руки в карманы кофты.

— Покажи, — прозвучало как приказ.

Женщина вскинула голову, прищурилась и усмехнулась:

— Ты не в офисе тут командовать.

И пошла к костру, к людям.

С Толиком она не стала об этом говорить. А смысл? Ну сделал ребенка на стороне. Было это давно, и между ними потом всё наладилось. Зачем ворошить прошлое?

Красотка Кристина при желании кому хочешь могла отключить мозг и включить кое-что другое, и Люба подозревала, что инициатива в той интрижке была с её стороны. Трудно было представить застенчивого муженька в роли обольстителя. Люба даже усмехнулась от такой мысли: «Толик обольщает Кристину, картина маслом».

Три года назад, когда мальчик погиб, Люба зорко присматривала за мужем, но он вёл себя так, словно это не его сын остался в Катуни, только работал без продыху и остальное время проводил с близнецами, они тогда увлеклись моделированием. Он клеил фигурки или писал код. На похороны не пошёл.

***

Когда Люба закончила рассказ, Стас вздохнул. Толик потрясённо смотрел на жену:

— Ты всё это время... знала?

Она глянула на него мельком. Полное лицо её было грязным, слезы вперемешку с размазанной тушью сделали бы его смешным в других обстоятельствах.

Кристина встала и пошла в сторону старого костра. Села там рядом с телом мужа, обхватив колени руками. Все старались не смотреть в ту сторону, только Стас внимательно следил.

Люба вдруг спохватилась, подскочила и крикнула:

— Подождите, есть ещё кое-что.

Засеменила в сторону палатки, на ходу вытирая слезы. Вернулась оттуда с пакетом. Смущенно вывалила перед костром нехитрые запасы — палку сырокопченой колбасы, банку сардин, пачку сухарей и несколько дошираков.

— А я говорила, — торжествующе произнесла Соня.

— Не знаю, что на меня нашло, — Люба переложила припасы на стол и стала вскрывать банку. Давайте поедим. Теперь нам с Толиком скрывать точно нечего.

Поставили снова чайник, поделили еду.

Люба села рядом с мужем.

— Прости меня, — проговорил он и поцеловал её полное плечо, уткнулся в него лбом, — дурак я был.

Люба кивнула и криво улыбнулась ему, похлопала по колену. В сторону Кристины она не смотрела.

— Теперь-то что ворошить. Но я подумала, надо рассказать это.

Вика, сидевшая рядом со Стасом, привалилась к его плечу. Он обратил внимание, что её пальцы мелко дрожат, она судорожно сжимала колени. Он положил поверх её руки ладонь, погладил, поразившись, какая холодная у неё кожа.

— Ты чего?

Вика испуганно глянула.

— Мне тоже есть, что сказать...

Все посмотрели на неё. Вика потупила взгляд.

— Раз уж мы выкладываем всё начистоту. Вы знаете, у нас с Родионом, — она бросила быстрый взгляд в сторону Кристины, но та была далеко и слышать не могла, — у нас с Родионом была очень длинная история. В общем, в тот момент, когда бутылка прилетела в огонь, я... у меня в голове одна только мысль была «Когда ж ты уже сдохнешь».

Стас легонько тряхнул её кисть, мол, продолжай, она виновато посмотрела:

— Эти его замечания у костра. Он меня выбесил не меньше, чем тебя, — губы её сжались, глаза стали злыми. Стас подумал, что она и сейчас ненавидит Родиона, даже мёртвого. — Когда-то я была замужем, я тебе говорила. Родион при всех на него наезжал, как и на тебя. А потом умудрился что-то такое наговорить, что тот... — она не закончила, сжала кулачки. Стас чуть стиснул её запястье. Сам он считал, что если так просто было оговорить Вику в глазах мужа, значит, это был не тот человек, вот и всё.

Люба вздохнула:

— Зайчонок, не кори себя, — она кротко взглянула на Вику, — я сама в тот момент ему смерти желала. Опять он к тебе цеплялся, козёл такой. Мало ему...

Соня в этот момент вскочила и отошла от костра. Вася потянулся за ней, но Люба качнула головой и прошептала:

— Да не трогай ты её, — и, посмотрев прямо в глаза Стасу, добавила, — я думаю, перед тем, как бутылка полетела в костёр, каждый пожелал ему смерти.

Мужчины молча кивнули. Стас поднял бровь. Это было что-то новенькое. Может, действительно, их совместное острое желание воплотилось в тот момент? И нет убийцы-человека? Но как? С другой стороны — а как они не могут выйти отсюда? Нельзя исключать ни одной возможности, даже самой нелепой.

Стас глянул на дальнее костровище, где у тела мужа сидела Кристина. Глянул и обомлел.

***

Дьяволов песок, он везде. Кристина, полусогнувшись, брела по пляжу. Виски страшно ломило, в горле першило — она наглоталась пыли и сорвала голос, пока вопила там, у воды. Она подошла к телу Родиона. Свет от дальнего костра лишь слегка обрисовывал контуры лица и тела.

Кристина присела на