Дронго взглянул на Кружкова, разрешая ему задать свойвопрос. И молодой человек сразу ринулся в бой.

— Когда вы в последний раз были у нее? — спросил Леонид.

Мальгасаров смерил его презрительным взглядом. Потомвздохнул и сказал:

— Не нужно таким тоном, молодой человек. Я же вижу, как вына меня смотрите. И ваши вопросы… Я был у нее давно, когда у Аллы погиб муж и ясчитал себя обязанным пойти к ней и выразить соболезнование. Больше я у нее небыл.

— А Головина вы знали хорошо?

— Почему знал? Мы и сейчас друзья. Я этого никогда нескрывал. Паша у нас часто бывал, он любил к нам приезжать, рассказывал о своихделах. Его незаконно арестовали, и я могу сказать это где угодно.

— Давайте откровенно, — вмешался Дронго, — вы ведь умный человек,господин Мальгасаров. И опытный. Вы уже знаете, что мы эксперты, проводимчастное расследование по факту убийства Салима Мурсаева. И мы хотим, чтобы вынам помогли. Возможно, что оба убийства супругов каким-то образом связаны, итогда опасность может угрожать не только Головину, но и всякому, кто близкознал обоих супругов.

— Что вы от меня хотите? — Мальгасаров не скрывал своегонетерпения. Его губы кривились в усмешке, но глаза внимательно наблюдали засобеседником.

— Ваш президент владеет семьюдесятью процентами акций, —напомнил Дронго, — по нашим сведениям, среди акционеров была и погибшая.Сколько процентов акций клуба у нее было?

— Немного. Мне кажется, процентов десять или двадцать. Яточно не знаю. Это просто не мое дело.

Врет, подумал Дронго, но не стал уличать собеседника. Вместоэтого спросил:

— А какое отношение «Орфей» имел к нефтяному бизнесу? Почемуклуб «Орфей» решил приобрести пять процентов акций компании Салима Мурсаева?

— Ах вы и это знаете, — усмехнулся Мальгасаров. Он чутьрасслабился, ослабил широкий узел своего галстука.

— Президент клуба «Орфей» Георгий Шенгелия был близкимзнакомым семьи Мурсаевых, — улыбнулся Мальгасаров, — я думал, что вы об этомзнали. Шенгелия выделил часть акций «Орфея» супруге Мурсаева, а тот в своюочередь уступил часть акций своей компании. Вот такой обмен.

— Это неравнозначный обмен, — возразил Дронго, — оборотнефтяной компании исчислялся в десятках миллионов долларов, а оборот вашегоклуба в лучшем случае миллион долларов в месяц. Если Мурсаев был в своем уме,то почему он согласился на подобный обмен?

— Такие вопросы меня не интересуют, — снова разозлилсяМальгасаров, — я рассказал вам все, что я знал. И больше того, что было нужно.Вы не официальные следователи, а я не обязан вам все рассказывать.

— Вы ведь прекрасно понимаете, что факт обладания акциямискрыть было невозможно, — возразил Дронго, — достаточно проверить спискиакционеров в нефтяной компании и в вашем клубе. Это не секрет. Секрет в том,почему Мурсаев и Шенгелия пошли на подобный обмен?

— Не знаю, — резко ответил Мальгасаров, — я ничего больше незнаю. Я вас принял, ответил на все ваши вопросы, рассказал все, что знал.Больше я ничего не знаю, — он первым поднялся из своего кресла, нависая надгостями, — я думаю, нам не о чем больше разговаривать.

— Да, — согласился Дронго, поднимаясь и оказываясь гораздовыше Мальгасарова, — спасибо за ваш прием и ваши откровенные ответы.

— До свидания, — Мальгасаров поправил галстук и протянулруку. Такие ладони бывают у борцов, подумал Дронго. И уже направляясь к выходу,спросил:

— Вы раньше борьбой не занимались?

— Занимался, — усмехнулся Мальгасаров, — я даже былчемпионом Москвы.

Дронго и Кружков вышли из здания клуба. Леонид озадаченносмотрел на своего наставника.

— И вы ему поверили? — тихо спросил Кружков. — Вы думаете,он говорит правду?

— Насчет акций — да. Врать не имеет смысла. Всегда можнопроверить список акционеров. А вот насчет обмена… Я не верю в дружескиечувства, при которых отдаются такие деньги. Салим Мурсаев не стал бы просто такпредлагать пять процентов акций своей компании кому попало. Значит, былконкретный интерес. И нам теперь нужно собрать все сведения не только оСушкове, но и об этом Шенгелия.

— Мне теперь заниматься этим грузином? — поинтересовалсяКружков.

Дронго остановился. Строго взглянул на своего молодогонапарника.

— Значит, так, — серьезным тоном сказал он, — если хочешь сомной работать, запоминай мои принципы. Первый, и самый главный принцип — этоабсолютная порядочность. По отношению не только к другим людям, но и к себесамому. С этим у тебя, кажется, проблем нет. Второй принцип, не менее важный,уважение всех людей независимо от их имущественного положения, национальностиили религиозной принадлежности. Чтобы я никогда не слышал от тебя таких слов —«про этого грузина». У грузина есть имя и фамилия. Как у каждого человека. Мирдля нас с тобой делится на порядочных людей и подлецов, против которых мыборемся. Но ни в коем случае ни на русских, грузин, евреев или азербайджанцев.Ты меня понял? Кстати, еще немного о принципах. Ты ведь сейчас работаешь на меня.А я получил аванс, который мне выдала Мурсаева. Десять тысяч долларов. Значит,часть из них — твой гонорар. Справедливо?

— Не очень, — выдавил Кружков, — я пока ничего не сделал.

— Ты дурака не валяй, — строго сказал ему Дронго, — сейчаспоедешь со мной и получишь свои деньги. И давай договоримся раз и навсегда.Пока ты работаешь со мной, я сам решаю, сколько и когда тебе платить. Непонравится, можешь увольняться. Договорились?

— Да, — улыбнулся наконец Леонид, — только я согласен с вамиработать и просто так. Вы такой человек…

— Все, — прервал его Дронго, — и давай без подхалимажа.Поехали ко мне. А насчет Шенгелия можешь не беспокоиться. Я сам постараюсьпроверить его досье через свои каналы.

После того как уехал Кружков, Дронго сел к телефону. Емунужно было получить как можно больше сведений о Георгии Шенгелия, владельцеклуба «Орфей». У Дронго было много знакомых не только среди руководителейпреступного мира, но и среди бывших сотрудников ФСБ и СВР. Через час он ужезнал некоторые подробности жизни владельца клуба «Орфей». Шенгелия былотридцать восемь лет, он родился в Тбилиси, закончил Московский институтрадиоэлектроники и автоматики в восемьдесят пятом году. Учился в аспирантуре,защитил кандидатскую диссертацию в восемьдесят восьмом. Полтора года работал внаучном институте, затем ушел в бизнес. В девяносто втором занимался продажейалюминия, в девяносто четвертом стал одним из крупнейших поставщиков металла в Прибалтику.В девяносто восьмом потерял брата, которого убили неизвестные вСанкт-Петербурге. Акции клуба «Орфей» перешли к Георгию Шенгелия от его убитогобрата, и он стал фактическим владельцем клуба весной девяносто восьмого года.Один из знакомых Дронго вспомнил, что Шенгелия был родственником самогоРашковского. А это уже было очень серьезно. Рашковский был королем преступногомира, своего рода «каппо ди тутти капи», настоящим «крестным отцом», о влияниикоторого ходили легенды.